|
|
От
|
Hippo
|
|
|
К
|
All
|
|
|
Дата
|
03.10.2006 21:20:55
|
|
|
Рубрики
|
1936-1945 гг.;
|
|
Посылка из Белоруссии (перепечатка с Солдат.РУ)
Александр Дударенок Думаю, что нашим авиа-форумлянам это будет интересно. 03.10.2006 19:40
"Белорусская военная газета" № 185 от 03.10.06:
"Генерал-майор авиации в отставке Александр Сергеевич Шацкий прошел Великую Отечественную войну с первого до последнего дня. Судьба преподнесла летчику немало испытаний, но он выдержал все. Летал, сбивал вражеские самолеты и не раз по чужой воле приземлялся на землю сам. Но – оставался жив! Даже под Сталинградом, когда, казалось, выжить в кромешном аду кровопролитных сражений тех было невозможно…
-- Сталинградская битва в исторической литературе преподносится как один из самых трагичных и в то же время переломных периодов Великой Отечественной войны. Каким вы его запомнили?
-- Под Сталинград я прибыл в начале июня 1942 года на должность командира звена в 926-й истребительный полк. На подлетах к городу шли тяжелые бои. Авиационный полк был вооружен истребителями И-153 «Чайка». «Чайка» -- это металлический каркас, обтянутый специальной тканью. Без радиосвязи, на борту -- четыре пулемета калибра 7,62 мм. Когда в бензобак такого самолета попадал снаряд пушки «Эрликон», он вспыхивал как факел.
-- Страшно было на такой машине идти в бой?
-- Каждый переживал по-своему. Конечно, волновались. Наша авиационная техника в тот момент уступала немецкой практически по всем показателям, за исключением маневренности. Это был конек, который нас и спасал. Но каждый, вылетая на задание, конечно, знал, на что идет… В небе мы были практически глухими: на самолетах не было радиостанции. Стало быть, мы были неуправляемыми, действовали как Бог на душу положит. Нас невозможно было перенацелить, навести, предупредить о противнике… Но воевать-то надо было. Перед каждым боем, естественно, чувствовалась скованность. Но это была не трусость, нет.
-- Вы имеете в виду, что никто не мог предупредить по радиосвязи, что противник слева или справа? Это, конечно, плохо…
-- Плохо – не то слово… В 1941-м мы потеряли столько самолетов и летчиков, что пришлось восстанавливать весь авиационный парк практически с нуля.
Под Сталинградом я пересел на американский «киттихоук», на котором была установлена радиостанция. Потом летал на английских «спитфайерах» и «харрикейнах», на них воевать было удобнее – и не только за счет высоких летно-технических характеристик. У нас были радиосвязь, более мощное вооружение.
-- Расскажите, какими вы запомнили первые воздушные бои непосредственно над Сталинградом.
-- До 23 августа 1942 года он был для меня обычным советским городом, который требовалось защитить от натиска немцев. Бои шли вокруг него, сам город был цел. И я в самом страшном сне не мог себе представить, что буквально через несколько дней он будет в развалинах.
…23 августа рано утром я вылетел своим звеном на разведку воздушного и наземного противника. А стояли мы на аэродроме, расположенном прямо на территории поселка Сталинградского тракторного завода – там, где немцы потом вышли к Волге. Почему хорошо помню тот день? 22 августа у меня день рождения.
И вот идем на Сталинград. Погода -- изумительная. Тишина, стрельбы нет. Как будто и войны нет. А потом посмотрел на запад – на горизонте пылища страшная. Снизился и вижу: танки с крестами идут. Много танков, не сосчитать. Возвращаюсь на аэродром и докладываю комполка: идет вражеское наступление. Информация пошла в вышестоящий штаб...
У нас в полку тоже был двойной комплект летчиков. И как только мы приземлялись, самолеты заправляли -- и на них уже взлетает следующее звено.
Я со своими остался тогда на земле. Пошел завтракать в землянку, где у нас была столовая. Только сели за стол -- стрельба. Выскочили -- а у нас на аэродроме немецкие танки!..
Кругом рвутся снаряды, свистят пули. У нас же, кроме пистолетов, другого оружия нет. Вспомнил, что рядом в лесопосадке стояли По-2, которые обычно летали ночью, не давали немцам спать. И мы рванули к ним. Вручную развернули первый самолет. В кабину запрыгнул сержант Яблочкин (как сейчас помню: он так художественно свистел – ну просто заслушаешься!). Помогли ему запустить двигатель, он порулил на взлетку… И вдруг вместо самолета -- сноп огня. Как будто и не было ни По-2, ни летчика...
Нам навстречу уже шел немецкий танк -- понятно, что не взлетишь. Бежим дальше: в капонире «орет» зенитная пушка и мечется в полный рост расчет во главе с лейтенантом.
Я обомлел: он -- в парадной(!) форме, в капонире земля под грабельки причесана. В воздухе висит «Фокке-Вульф-189», а он стреляет… по танкам. Мы к нему: мол, сбивай, это же наводчик. А он выпихнул нас и прямой наводкой палит и палит по танкам…Конечно, тот лейтенант был прав.
Мы снова к землянкам -- и на пузе, и перебежками. Навстречу прыгает, еле волоча раненую ногу, наш техник самолета. Кричит: там немецкие автоматчики!..
И мы рванули к домику, где лежали наши «тревожные» чемоданчики. Слышим гул танкового двигателя, останавливаемся, пятимся назад – а это идут наши Т-34 и ИС. Обрадовались -- слов нет!
И вдруг прибегает, весь перемазанный, этот лейтенант в парадной форме, падает танкистам в ноги и плачет: «Немецкие автоматчики забрали орудие. Дайте возможность отбить, иначе мне труба…» Танкисты в машину – и на позицию. И минут через пятнадцать катят эту пушку обратно. Отбили! Расчет тут же ставит ее у землянки, и я до сих пор помню, как лейтенантик кричит: «Ну, мать вашу, теперь посмотрим, чья возьмет…» Боевой офицер! Вот как воевали под Сталинградом.
-- Ну и как же вы выбрались из того ада?
-- Мы вышли к переправе, где НКВД, проверяя каждого, пропускало на противоположный берег. Сталинград уже весь горел, все было в дыму. Кромешная тьма. Те летчики, кто вылетел утром на наших самолетах, не вернулись – немцы их сбили... Остальных, тех, кто выжил, собрали на другом берегу Волги и направили в другие полки. Кстати, с того дня нашего 926-го истребительного авиаполка больше не существовало…
-- Получается, немцы поначалу хозяйничали в сталинградском небе как хотели. И что же вы предприняли?
-- Против советских летчиков Гитлер бросил под Сталинград особую группу Геринга – лучших асов. Многих из них даже снял с ПВО Берлина. Они прилетели на новейших самолетах Ме-109 модификаций «Ф» и «Г». Мы встретили там очень серьезную группировку вражеской истребительной авиации -- пришлось туго.
И все равно били их, и неплохо. Например, мой комэск Черников сбил правнука Бисмарка, который летал на специальном самолете. В воздушном бою пробил ему охлаждающую систему -- двигатель и заклинило. Немец оказался грамотным: выбросил, чтобы облегчить самолет, все, даже планшет и пистолет. Тянул до линии фронта, но сел все же на нашей стороне…
Мне удалось над Сталинградом сбить три Ю-87 и два Ме-109. Пришлось нелегко!.. Они нас тогда перехватывали и сбивали. Асы же! Но вечно быть в шкуре дичи не очень-то хотелось. И мы выработали ответную тактику.
Поймать фрица в прицел можно было только тогда, когда он шел на тебя, атаковал. Как только дистанция сокращалась, делаешь резкий разворот и идешь ему в лоб. Только в лобовой атаке и можно было зацепить немца из пулеметов: он не выдерживал, начинал уходить. И появлялся момент -- очень скоротечный, когда можно было попасть хотя бы одной очередью. Поэтому в бою у меня голова крутилась на все 360 градусов -- не так, как сейчас. Вроде в шее и позвоночника не было!..
Однажды во время воздушного боя я увидел, как немец сбил самолет летчика соседнего полка Григория Лукьянца. Тот сел на «живот», начал вылезать из кабины – а фриц ринулся добивать. И так смело тот 109-й из пикирования выходил, что я подивился его беспечности. Дал газу -- и к нему. Когда метров пятнадцать до кабины немца оставалось, увидел выражение его лица – обезумевшее, удивленное: откуда, мол, этот русский взялся? Тут я уж его не упустил -- расстрелял в упор.
-- А вы сами не попадались в чужой прицел?
-- Однажды чудом уцелел! Обычно, когда мы прилетали на Сталинград группой, немцы нас в воздухе быстро разбрасывали, чтобы бить поодиночке. И чаще всего мы возвращались домой по одному или парой…
У меня был хороший надежный ведомый – Петя Копейкин. Но в тот раз я остался один. Лечу, аэродром рядом, и бдительность уже потерял. Тут что-то заставило меня обернуться. А там уже, буквально на хвосте, за мной идет «мессер»! Такое впечатление, что хочет таранить. Увидел, что я оглянулся, -- горочкой вверх и ушел.
Я потом все думал, почему фриц не ударил -- ведь жалеть он меня не мог. Наверное, у того немца кончились снаряды. Ему не хватило буквально пару секунд, чтобы обрубить мне хвост.
Надо не только уметь воевать. Надо, чтобы еще и везло.
Таких случаев на войне было предостаточно. Когда своя территория, когда рядом аэродром, уже смотришь, как лучше сесть… Теряется немножко бдительность. И в этот момент -- атака! Мы не раз наблюдали – и с земли и в воздухе, как немец заходил нашему истребителю в хвост, а летчик его не видел. Тот и расстреливал в упор. Факел -- и только двигатель летит вниз, остальное сгорело, рассыпалось на кусочки…
Помню, мы только прилетели и сели на аэродроме под Сталинградом. Горючее кончилось. И в этот момент над нами идет тройка «пешек» -- Пе-2 возвращались с бомбометания. Стрелки там, конечно, были, но, наверное, расстреляли уже боезапас. И вот сзади к ним подходит пара Ме-109 и расстреливает все три самолета прямо на наших глазах. Досада гложет, а помочь не можем – все длилось секунды. Два самолета разбились, а один сел на «живот». Мы к нему подбежали -- фюзеляж уже в огне. Но успели вытащить летчика, штурмана и стрелка…
Ходили потом к этому экипажу в госпиталь. Лежали они там обгоревшие, как головешки. И так им плохо было! Поэтому после обеда мы подпаивали ребят водкой через воронку. Они становились повеселей, жизнь в них появлялась.
Самое интересное, что уже где-то в 90-е годы я однажды встретил одного из них в Минске. Смотрю -- пожилой летчик (а рыбак рыбака видит издалека) идет по пешеходному переходу через Ленинский проспект. Вижу, вроде бы знакомый. И лицо обгоревшее… Разговорился с ним. Оказалось, что его я тогда под Сталинградом и спас, стал как бы крестным...
На войне подчас случалось и невозможное. Доходило даже до смешного. Однажды под Сталинградом меня «мессер» сильно потрепал. Да так, что самолет мой еле летел. Возвращаюсь на аэродром и думаю: долечу или не долечу, прыгать с парашютом или не прыгать? Приборная доска разбита, в ней что-то дымит. В плоскостях вот такие дыры. Хорошо, что не горю. В общем, состояние отвратительное.
Но двигатель тянет. И я лечу. Вот уже вижу аэродром. Дотянул… Сел. Снял парашют и говорю технику: вот тебе работа на всю ночь. А техники, сукины сыны, у нас здорово работали: в каком бы состоянии самолет ни прилетел -- утром садишься как в новый. И вот он ко мне подходит и говорит: «Товарищ лейтенант, хорошо, что вы не прыгнули с парашютом». Трос, которым выдергивалось кольцо, был перебит осколком снаряда – он прошел у меня под мышкой (!). А я в горячке боя и не заметил. Техник мой уже на земле кольцо выдернул, а парашют и не открылся…
-- Во время Великой Отечественной войны из-за плохого взаимодействия наши подразделения, не секрет, иногда били и по своим. А в небе такое случалось?
-- К сожалению, бывало… Например, мой ведомый Петя Копейкин однажды сбил наш бомбардировщик Пе-2. Полк этих самолетов стоял где-то недалеко от нас, но мы об этом не знали! А Пе-2 очень даже на немецкий истребитель Ме-110 похож. И вот однажды после взлета по сигналу ракеты Копейкин лоб в лоб с Пе-2 сошелся… и сбил. Причем не рядового летчика, а Героя Советского Союза. Судили, дали 10 лет условно… Была бы радиосвязь, этого бы не произошло.
А еще во время войны немцы летали порой на наших Яках. И был строгий приказ никого не пускать в хвост. Так вот, однажды, когда к нам приблизился истребитель -- как позже оказалось, из соседнего соединения Василия Сталина, он был сбит. Летчик погиб. Скандал был еще тот…
-- При всей трагичности ситуации, сложившейся под Сталинградом, победа -- да еще какая! -- осталась за нами…
-- Скажу откровенно: мы, летчики-истребители, сделали в том небе все, что могли. А наземные войска совершили вообще невозможное – они отстояли Сталинград. Какой ценой – я запомнил на всю жизнь… Потом, когда, располагаясь в румынском городе Плоешти на бывшем немецком аэродроме, мы рано утром 9 мая 1945-го салютовали Победе, я плакал…
Беседовал
подполковник
Игорь КАНДРАЛЬ, «БВГ».
Фото из личного архива А.С.ШАЦКОГО"