Гражданская война; Части и соединения; Персоналии;
Это униформа, а не знаки отличия... 8о)
Салют!
Ещё хотите?
"Команда Надзора вооружена трехлинейными русскими винтовками пехотного образца, а также в незначительном количестве винтовками системы «Бердан» и револьверами системы «Наган». Недостатка в винтовках и патронах к ним не ощущалось. Но ощущается недостаток в револьверах системы «Наган» и патронах к ним. Желательно было бы заменить часть винтовок на револьверы, так как винтовки неудобны в обращении в непосредственной близости от массы заключенных, а револьверы являются более портативным оружием.
Команде Надзора присвоена особая форма, резко отличающая надзирателей от общей массы заключенных..."
«Персонал лагеря в 1931 году состоял из трех категорий: ничем не запятнанные, служившие там, как они могли служить в любом другом месте, – эти носили фуражки с красным околышем, синим верхом и обычной красной звездой на них; следующая категория носила такие же фуражки, но без звезды – это означало, что перед вами штрафник, посланный сюда за какую-нибудь провинность.
Наконец, самая многочисленная категория носила однотонные серо-зеленые фуражки с надписью «Охрана», литогравированной на дугообразной металлической пластинке, миллиметров сорок длиной и пятнадцать шириной, закрепленной вместо кокарды, это были заключенные из «социально-близких», как они официально именовались, в отличие от осужденных по 58 статье (контрреволюция) «социально-чуждых». Добровольно служившие в «Охране» презирались остальными заключенными».
Из воспоминаний:
С. Мальсагов:
«Потом вышел знаменитый офицер Курилко – специалист по приемке этапов, одетый в чекистскую шинель, то есть длинную кавалерийскую шинель с черными внизу рукавами и черным воротником. (Памятник Дзержинскому в такой шинели был поставлен в центре Москвы). На фуражке – черный околышек без знаков различия. Это – форма конвоя их «идеологически близких» заключенных, которые хотели жить получше и плюнули на весь свет…»
«Высокий, стройный, с длинной холёной бородой, с правильным лицом свято-русского богатыря в будёновском шлеме и нарочито неправдоподобной фамилией начальник Курилко командует громко, зычно…»
Д.С. Лихачёв:
“Белобородов, пошатываясь, т.е. пьяный, на нём чекистская шинель, длинная до невозможности, фуражка с широким дном и козырьком (околыш, воротник и обшлага у шинели чёрные – такова форма лагерной охраны из заключённых)... Типичный садист; такой же был и другой, принимавший этапы, - бывший гвардейский офицер Курилко... Тон гвардии поручика. Картавил, с Курилкой говорил по-французски; это остатки белогвардейцев, сидевших ещё в Пертоминском лагере”.
О. Волков «Погружение во тьму»:
«По проходу между нарами идёт в окружении целой свиты начальник пересылки - легендарный Курило, с ногами колесом, как у заправского кавалериста, и со стеком в руке. У него неторопливые жесты, негромкий голос, глаза прищурены. Иногда он, приостановившись, начинает кого-нибудь пристально в упор разглядывать. Молча. И вдруг молниеносно хлестнёт наотмашь стеком, норовя рассечь лицо...
Но вот Курило остановился против меня... У него подчёркнуто офицерская выправка, он слегка подёргивает обтянутой галифе ляжкой, небрежно играет стеком. На нём тонкие кожаные перчатки – не марать же руки!»
Ю. Бессонов:
«Нас вывели на линейку. Остановили и начался прием... С палками в руках, в самой разнообразной одежде, с малиновым цветом на шапке и на петлицах, со всех сторон из всех бараков бежали к нам чекисты. Это была соловецкая аристократия – войска внутренней охраны – бывшие сотрудники ГПУ, наше будущее начальство. Начался парад.
Я был на войне, слышал команды там, где они имеют действенное значение, где командой нужно вести человека на смерть, и поэтому в нее часто вливается и злоба, и ярость, и самая нецензурная ругань, но я никогда не мог представить, что команду можно было так изгадить и исковеркать, как это сделали чекисты.»
С почтением, Китаец.
