Посл. вариант восп. бойца 213 с.п. Бориса Максименко
Воспоминания
командира минометного расчета 1-го взвода учебной роты
213-го стрелкового полка 56-й стрелковой дивизии
Бориса Матвеевича Максименко
(1922-2001 г.)
(470038, Казахстан, г.Караганда, ул. Джамбула, №116-1)
(переписка из личного архива бывшего руководителя клуба «Поиск-213»
Василия Бардова)
Примечания и сокращения:
(… - В.Б.) – Василия Бардова, л/с – личный состав,
213 с.п. – стрелковый полк, м. – местечко, стр. – стрелковый,
л-т – лейтенант, комсостав – командирский состав,
пульрота – пулеметная рота,
Максименко-Бардову: «Дорогой друг Василий Николаевич!
Ваша открытка поступила в момент моего отъезда к родственикам в Целиноградскую область где я пробыл почти 2 недели. С двоюродным братом охотились, рыбачили и вообще отдыхали.
Голиков (рядовой роты связи 213 с.п. – В.Б.) прислал мне фотографии:
- у ДОТа – 2 шт.,
- у памятника под г.Лида – 2 шт.,
потом 3 фотографии прислал корреспондент у памятника в Сопоцкино и на торжественной встрече в школе. Я считаю что для памяти вполне достаточно, но если пришлете какие фотографии, то буду рад и весьма благодарен»...
(письмо №1 за октябрь1986 г.).
Максименко-Бардову: «Дорогой Вася – здравствуй!
Действительно в своем ответе на твое (первое – В.Б.) письмо я назвал тебя фронтовым другом. Я не знал твоей фамилии и посчитал что кто-то из тех товарищей, которые были там на встрече (однополчан в Гродно и Сопоцкино в мае-июне 1986 года, о чем имеется масса снимков – В.Б.) написал мне открытку.
Большое спасибо тебе спасибо за фото под казармой в которой я служил на Фолюше (военный городок на северной окраине Гродно – В.Б.). Очень рад твоей энергии и трудолюбию – это хорошая черта, тем более на таком поприще как:
- поиск ветеранов 213-го с.п.
- и попытка воссоздать картину истинного положения в то время.
Сегодня я получил еще одно письмо от тебя и сердечно благодарен за это. И раз ты пишешь «Срочно», то сажусь и пишу ответ без размышления. Я теперь особенно удивляться перестал памяти других моих сверстников, которые даже весьма близких друзей с которыми много каши съели совсем забыли. Я считал, что у меня хорошая память, но убедился что это совсем не так. Правда прошло 45 лет и даже то поле на котором сражались, трудно теперь узнать. Надо было бы попросить того корреспондента с газеты «Известия» (Полякова – В.Б.) напечатать просьбу ко всем ветеранам 213 с.п. чтобы откликнулись, ведь их еще много в живых. Правда желающих писать и общаться очень мало – все хотят жить спокойно по принцыпу «моя хата с краю, а что я хуже других» и т.д. и т.п.
Теперь Вася берусь за 1-е (твое) письмо.
Родом я из-под Каховки - ее все знают. Родился 5.03.1922 г.
Последнее время (перед войной) жил в Казахстане, в с. Ново-Сухотино,
Кокчетавской области. Оттуда 10-го октября 1940г. и был призван в ряды
РККА. Имея среднее образование, что по тому времени считалось довольно высоким, я был призван досрочно, сроком на один год.
По распределению попал в 213-й с.п., который располагался тогда (5.10.1940 г.) в д. Липнишки, а штаб - в м. Ивье (Гродненской обл.). Мы прибыли на место назначения и выгрузились из вагонов. На вокзале ж/д станции Ивье нас встретили 3 офицера, в числе которых был старший политрук Титов. Имени его я не знал
(тогда как-то не было принято звать своих военноначальников по имени и отчеству и мы никого и не знали. Все сводилось к словам тов. л-т, капитан и т.д.),
но на встрече (однополчан в весной 1986 г. в Гродно и Сопоцкине – В.Б.) Катя Яворская (военфельдшер полка, которую все хорошо знали в полку – В.Б.) сказала, что его зовут Анатолий. Такие люди как Титов - это был цвет политработников нашей армии и поэтому политрук Титов был любимец полка. Он был:
- высокого роста,
- строен,
- очень красив,
- обладал замечательным даром речи.
Помню, когда нас разгрузили с вагонов, отойдя с километр от ж/д станции Ивье в сторону Липнишек, Титов выступил с речью. Говорил он:
- что мы находимся на територии бывшей панской Польши,
- что все здесь кишит шпионами
- и что надо быть бдительными, никому не говорить откуда вы и т.д.»
(письмо №2 за 22.10.1986 г, стр.3).
«Я сам не видел, но слышал от ребят, что в боях под д. Гуды (Лидского р-на - В.Б.) комиссар Черных и политрук Титов застрелились. Говорили это спустя 10 минут бойцы, приходившие на батарею ПТО».
Бардов: однако мне удалось узнать, что Титов пережил войну и дожил по крайней мере до 1992 года. Я послал запрос на него в военкомат города Мариуполь Донецкой области и получил от И.О.ЖОВТНЕВОГО РАЙОННОГО ВОЕННОГО КОМИССАРА ПОДПОЛКОВНИКА С.КОЗЛОВА следующее сообщение:
«Уважаемый Василий Николаевич!
По Вашей просьбе сообщаю Вам новый адрес
ТИТОВА Александра Николаевича:
340054, г. Мариуполь-54, ул.Урицкого, дом 75, кв.79.
20.5.1992 г.».
29.4.1993 г. я послал письмо с уведомлением по этому адресу. Уведомление мне вернулось с датой вручения 5.5.1993 г. и неразборчивой росписью получателя на которой угадываются заглавные буквы В и Т.
Максименко-Бардову:«Дорогой Вася! Титова если он жив надо было бы найти – это было бы очень здорово.Он помнит все подробности»(письмо№3от 8.11.1986 г.).
«Если получишь письмо и найдется Титов, то срочно сообщи – это будет большое дело» (письмо №5 от 13.1.1987 г.).
Максименко-Сергею Яковцу (следопыту «Поиска-213»): «Что мне думается следовало бы сделать, если писать историю 213-го с.п.?!
Думаю что надо было бы сконцентрировать силы и данные имеющиеся:
- в Сопоцкинской СШ,
- у Голикова В.Е.,
- и Ваши.
Я написал письмо бывшему политруку 1-го батальона Титову. Прошло уже более трех недель, но ответа нет. Он мог бы очень много рассказать – он ведь был непосредственно в штабе. И еще - хотел узнать: почему В.Бардов отошёл от этого дела, ведь это была его идея, а в армию он пойдет лишь в мае? Хотелось бы чтобы Вы предупредили меня примерно за месяц до встречи ветеранов, если таковая будет в этом году. Я постараюсь приехать за 2-3 дня раньше и разыскать свои памятные места. Трудно теперь распознать ту местность, но может удастся»
(письмо №6 от 23.3.1987 г.).
«Если получишь что либо от Титова – сообщи. Я так думаю, что он был жив и много перестрадал и боиться связываться с такими как мы. Сколько бедолаг во время сталинизма пережив ужасы плена попали к себе на родину и попали в лагеря, которые были хуже фашистских! И многие расплатились жизнью.
С уважением, Максименко» (письмо №7 от 4.9.1989 г.).
Максименко-Бардову: «Если я правильно понял (Василия Бардова), то политрук Титов в середине 90-х годов был еще жив. Он мог бы очень многое рассказать, ведь он был непосредственно в штабе и все сразу прояснилось бы. Яворская конечно знала Титова и рассказывала, что была даже в гостях (у него).
Бардов: ответа от семьи Титова так никто и не получил, хотя наши письма они получили, судя по росписи – я посылал письмо с уведомлением, которое мне вернулось с их автографом – В.Б.
Максименко-Бардову: «Заметь (на уведомлении, которое ко мне пришло из Донецка – В.Б.) работник почты округлил слово «Лично» (хотя по моему это я сам его округлил, когда письмо посылал – В.Б.) – значит (Титов) сам (письмо) получил. Если доживу до 1991 г. – поеду в Гродно через Донецк и зайду к нему. Или неплохо было бы заехать тем ребятам из наших, кто рядом живет» (письма №8 1986-9 г.).
«Эх, как бы съездил кто-то к Титову, ведь он наверное жив и не хочет иметь с нами связь – ему стыдно видимо и наверное его наказали здорово. Слушай Вася: там кто-то рядом с Титовым живет – этот хохол из г. Хорол – Сучков Николай Сидорович. Пошли его в разведку к Титову он смотается и узнает он это или нет. Ведь письма не возвращаются – значит он не хочет с нами иметь дела. Напиши Вася ему и он точно смотается к Титову» (письмо №11 от 2.3.1990 г.).
«На счет Титова ты сделал хорошо. Если Сучков сообщит тебе что о нем – срочно напиши. Если это наш Титов, то я едучи к сестре зайду к нему осенью. Он многое знает» (письмо №12 от 27.6.1990 г.).
«Ездил ли Сучков к Титову? Напиши мне» (письмо №13 от 28.8.1990 г.).
«Из-за отсутствия воинских казарм, подразделения располагались в приспособленных (под жилье – В.Б.) бараках-сараях (которые по словам В.Е.Голикова построили «финские дембеля» – В.Б.), но в конце года нас в составе всего подразделения перебросили в г. Гродно.
Мы выходили из Липнишек где-то в начале декабря 1940 г. Шли только ночью. В пути, для того, чтобы показать, что мы совершаем не переход, а просто вышли на тактические стрельбы, были (эти самые) учебные стрельбы, кажется из батальонных минометов.
На этот раз мы разместились уже в военном городке Фолюш, но и здесь жизненные условия были не лучше. Стометровая казарма отапливалась всего двумя печками и было холодно. Неважно было и с питанием в столовой. Я лично страдал от изжоги в желудке, т.к. хлеб всегда был кислый и плохо пропеченный».
«В конце зимы у нас был лыжный кросс и я сам в нем участвовал и его хорошо помню: при возвращении в городок к центральному входу (где был финиш) я упал в 3-х метрах от линии зачета и меня со смихом офицеры за лыжи перетащили за (финишную) черту»(№12 от 27.6.1990г)
“Что осталось в памяти от тех времен:
помню своего командира полка майора Яковлева Т.Я.. Он был:
- ниже среднего роста (как и его сын – Володя) и поэтому казался коренастым, плотным и широким в плечах. Этому видимо способствовала шинель, которую шили с размахом в плечах,
- строго подтянут,
- волосы рыжие, стриженые бобриком,
- лицо всегда строгое и даже сердитое,
- не в меру строг и мы его очень боялись. И когда он появлялся в казарме, то ребята шепотом кричали: “Спасайся, рыжий кот идет”!
В боях он был отважен и даже сам возглавлял атаку.
Такого же роста был батальонный комиссар Черных, которого все уважали и 22-23 июня он практически руководил боями на правом фланге полка.
Он был:
- шотен с полным красивым лицом,
- полнее Яковлева, но стройный и подтянутый,
- тоже суров на первый взгляд,
- но с солдатами говорил откровенно, завоевывая их доверие,
- имел орден – тогда его даже одевали на шинель.
Хорошо помню начальника штаба Царенка .
Людей имевших среднее и высшее образование, зачисляли в учебную роту, готовившую младших лейтенантов запаса (куда Б.М. и попал – В.Б.).
В нашей учебной роте было 3 стрелковых взвода и взвод станковых пулеметов. Всего в роте было 125 человек. Люди были из разных концов страны. Помню, были учителя из Удмуртии – Поздеев (а фамилии второго не помню), были люди из Москвы.
Сначала ротой командовал лейтенант Кузьменко, а затем (зимой 1940 г.) прислали лейтенанта Кузьмичева (кажется Николая, которого я хорошо помню и который после этого и командовал ротой примерно пол года).
Это был:
- строгий, серьезный, волевой командир,
- высокого роста,
- крепкого, крупного телосложения,
- участник боев с финами,
- лицом смахивающий на Петра 1,
- участник боев с финнами (причем у него была даже награда за финскую войну, которую он ежедневно носил, о чем говорила и Е.Яворская, которая его хорошо помнит),
- и возрастом примерно под 40 лет.
Если можно было бы запросить (покойную – В.Б.) Яворскую – она подтвердила бы, что в последних боях Кузьмичев был».
Бардов-Максименко (11.1.1990 г.):
«Здравствуйте дорогой Борис Матвеевич!
Систематизирую Ваши воспоминания (и у меня возникли несколько вопросов):…
6. Ст.л-т П.С.Вещунов (зам. командира 3-го б-на, умер несколько лет назад в Гродно, оставив 2 свои фотографии и подробные и многочисленные воспоминания – В.Б.)
вспомнил Вашего ротного (Кузьмичева).
Говорит: «Такой, большеглазый хлопец был».
Максименко (№10, 20-28.2.1990 г.): «Вещунов П.С. должен хорошо помнить (Кузьмичева) – ведь они часто встречались как комсостав вместе. Лицо Вещунова П.С. мне и сейчас знакомо - я видел его много раз до войны)».
«Наш 1-й стрелковый взвод учебной роты состоял из 30-32 человек.
Командиром взвода к нам пришел (когда еще мы в Фолюше стояли) недавно вступивший в командование осетин – мл. лейтенант Тобол, лет 23-х. Говорил он с акцентом и был очень строг и чрезмерно «горяч»: однажды, за то что боец Ильясов не правильно использовал противогаз, (Тобол) чуть было не застрелил его, но мы все вступились.
Кто у нас был до Тобола, даже не помню – в основном нами командовал пом. ком. взвода ст. с-т Комиссаров. Он:
- был очень толковый, грамотный и дисциплинированный командир,
- был весьма образован в деле обучения бойцов.
- имел образцовую выправку,
- всегда был чист и опрятен,
- вобщем был образцом младшего ком.состава.
Его судьбу я не знаю.
Из л/с-ва (нашего 1-го) взвода помню:
- командира 1-го отделения Дводиенко,
- автоматчиков Кузьменко, Терентьева и Ильясова (полуглухого).
При каждом взводе имелось отделение ротных 50-милиметровых минометов, прозванных в солдатском народе “Самовароми”. Вот я и был командиром (такого) миномета в 1-й стрелковом взводе.
Мое минометное отделение состояло всего из двух человек:
- командиром и №1 был я сам – носил ММ и личное оружие (наган),
- а №2 был Бычков, носивший зарядный лоток (кажется 20 мин по 450 г). А если было 2 лотка – их носили и другие ребята.
Высота ствола была около 50-70 мм. На стволе в верхней части крепился квадрант-угломер (прицел). Внизу ствола была дистанционная втулка с делениями для дальности стрельбы. Мины у нас были в основном осколочные. Весил ММ 12-14 кг.
Зимой (в январе-марте 1941 г.) я как-то стоял на складе ПФС в карауле.
Уже темнело, но еще хорошо видно было. На мой пост идет комбат Смирнов. Я знал караульный устав, но подумал: зачем я буду кричать: «Стой, кто идет»!? Ведь я его хорошо знаю!
И так я колебался: кричать – не кричать и когда он уже подошел на 5 шагов,
я несмело крикнул голосом просящего: «Стой, кто идет».
В один момент он:
- подпрыгнул ко мне,
- громко закричал: «Разводящий»!
- и отнял винтовку.
Разбор моего караульного «рвения» длился с неделю во всех взводах и ротах и все на меня пальцем показывали. Это было в Фолюше и я показывал Василию Бардову этот склад (теперь там автобаза в/части).
Помню в марте 1941 года наше подразделение посетил командир дивизии генерал-майор Евстигнеев. «Какие вы жиденькие против них», - показывая фотографии немецких солдат, сказал он. На этих фотографиях мы увидели сытые самодовольные морды германских вояк, успевших к тому времени оккупировать почти всю Европу».
«Я почему-то хорошо помню, что штаб полка (в Фолюше) был в этом здании. Помниться была парадная лестница и двухэтажный домик. Секретная часть находилась при входе направо. Но когда мы с Василием Бардовым вошли внутрь, то ничего похожего я не узнал – решил, что перестроили. Начальника секретной службы (части – В.Б.) полка Селиверстова я не знал. Видел видимо когда однажды в апреле (помню, таял снег) в Фолюше стоял на охране знамени в секретной части.
Знамя было из толстой ткани (видимо бархат). Номера на знамени не помню и что на нем написано было не могу утверждать. О изменении номера полка не могу ничего сказать, хотя дважды стоял в карауле у знамени.
Утром приходил какой-то офицер – осматривал печати и принимал у нас пост. У знамени стояли часовые с 18.00 до 09.00. В рабочее время не стояли. Во время боев я видел группу офицеров при штабе, но ничего про Селиверстове даже и не думал и судьбу знамени не знаю, но приходившие солдаты (к 45-ке на которой сидел Б.М. после уничтожения штаба в треугольнике в районе д.Мелеши, Леваши и Слижи – В.Б.) говорили, что знамя якобы закопали там, где похоронили комиссара Черных. Сам я этого не видел»
(письма №2-3, 22.10 - 08.11 1986 г.).
«Перед маем 1941 г. всех бойцов немецкой национальности, проходивших службу в полку демобилизовали и командование начало среди нас искать знающих немецкий язык – тех кто мало-мальски говорил по немецки.
«Когда мы были в Фолюше, мы фотографировались с другом, по фамилии Бишов. Он был из КокчетАва, немец по национальности и его перед войной демобилизовали из армии. В 1948-52 г. я как то заехал в КокчетАв и нашел там его отца. Сам мой дружок учительствовал в какой-то деревне и свидеться мне с ним не пришлось (письмо №3, от 08.11 1986 г.).
«Написал туда где должен быть Бишов, у которого должна быть фотография»
(письмо №5, от 13.1 1987 г.).
«Я запросил горисполком, где жил Бишов, с целью получить от него фотографию того времени, но вот прошло уже больше месяца, а ответа нет ни от горисполкома, ни от самого Бишова» (письмо №6, от 23.3.1987 г.).
«Здравствуй дорогой друг наших однополчан Василий!
Сегодня 4.9.1989 г. получит твое письмо и чтобы потом не залениться пишу сразу ответ. Доехал я весьма благополучно, заезжал попутно в Краснодар к сестре и пробыл там 3 дня, остальное в дороге. Но за 15 суток добрался домой. У меня небыло связи с Бишовым и его адреса. По твоей просьбе я:
- писал его отцу,
- затем не так давно обратился в горсовет г.Кокчетав,
но никто мне не ответил. Жалко, но видимо наши хлопоты бесполезны.
(письмо №7, от 4.9.1989 г.).
«Почему не взял его адрес? Видимо я оставлял свой и надеялся, что он ответит. На том связь и потерялась».
Василий Бардов: я зарегистрировался в разделе знакомств на www.rambler.ru и написал в Кокчетав нескольким десяткам людей запросы с просьбой помочь отыскать там потомков или родствеников Бишова и вот что из этого получилось:
Василий Бардов – всем, всем, всем… сегодня в 17:50
«Привет! Не могла ли бы ты помочь мне найти в Кокчетаве родствеников друга моего хорошего знакомого - их фамилия Бишов. Если согласишься попытаться помочь всю инфу я пришлю тебе дополнительно».
Люба-Василию Бардову сегодня в 18:31 «давай попробуем».
Василий Бардов сегодня в 18:48 Меня зовут Василий Бардов и если ты задашь мои ФИО в любом поисковике - узнаешь чем я серьезно занимаюсь в сети на протяжении трех последних лет
(и вообще чем я занимаюсь уже 15 лет).
Вот о чем идет речь. У меня в Караганде был друг (умер в 2001 году) который встретил войну у меня на Родине - на границе в 30 км севернее моего Гродно а служил он до войны непосредственно в моем городе и недалеко от моей дачи (когда на дачу еще не ходил автобус я ходил каждый день мимо его казармы).
Вот почитай что он мне написал:
Максименко-Бардову:
«Дорогой друг Василий Николаевич!
Перед маем 1941 г. всех бойцов немецкой национальности, проходивших службу в полку демобилизовали и командование начало среди нас искать знающих немецкий язык – тех кто мало-мальски говорил по немецки.
Когда мы были в Фолюше, мы фотографировались с другом, по фамилии Бишов. Он был из КокчетАва, немец по национальности и его перед войной демобилизовали из армии. В 1948-52 г. я как то заехал в КокчетАв и нашел там его отца. Сам мой дружок учительствовал в какой-то деревне и свидеться мне с ним не пришлось. Адрес Бишова я не знаю. Почему не взял его адрес? Видимо я оставлял свой и надеялся, что он ответит. На том связь и потерялась. Я писал отцу Бишова и запросил горсовет г. Кокчетава, где жил Бишов, с целью получить фотографию того времени, но ответа нет ни от горисполкома, ни от самого Бишова. Жалко, но видимо наши хлопоты бесполезны».
Люба, не могла ли бы ты хотя бы по телефонному справочнику Кокчетава посмотреть, есть ли сейчас в Кокчетаве жители по фамилии "Бишов"?
Кроме тебя у меня нет знакомых в твоем городе и я на тебя очень надеюсь.
Люба-Василию Бардову сегодня в 19:22 «В справочнике нет жителей по фамилии Бишов
но я еще посмотрю в другом месте, если будет какая-то информация я сообщу».
Эрих Хартман-Любе сегодня в 19:52 «Спасибо тебе большое. Когда я буду публиковать в сети воспоминания моего друга Бориса Максименко, опубликую и нашу с тобой переписку для истории, а потом покажу тебе эту ссылку, чтобы люди знали как наша история пишется.
Если узнаешь что-то новое - напиши пожалуйста».
«Первым долгом Вася, выполняю твою просьбу по фотокарточкам тех времен.
С 213-го с.п. у меня ни одной фотографии не осталось:
- домашнюю забрала какая-то девушка из из моих знакомых моего села. Об этом мне говорила моя мать,
- а другие фотокарточки я послал родственикам (из письма №2 от 22.10.1986 г.)»..
Бардов-Максименко (16.2.1990 г.):
«Здравствуйте дорогой Борис Матвеевич!…
11. Может при случае поинтересуетесь у родствеников – чем черт не шутит – может и найдется Ваш какой-нибудь снимок?
Бываете ли Вы в своей деревне? Это в смысле под Каховкой»?
Максименко-Бардову (№11-12, 27.6.1990 г.):
«Поеду осенью к сестре на Кубань (где последнее время жили мои родители) – пороюсь в фотографиях – может быть что и найду».
«До призыва я получил среднее образование, окончил 10 классов с золотой медалью и сравнительно неплохо (в пределах школьной программы) владел знаниями иностранного языка и мог объясняться по немецки. Примерно в середине мая меня командировали в штаб Бел. Военного округа в Белосток. Со мной побеседовали компетентные военные и сочли возможным использовать в качестве переводчика на случай войны.
Там однако выяснилось, что моих знаний маловато, т.к. я был совершенно незнаком с военной терминологией Германии. По возвращении в свой полк, меня освободили от всех занятий в подразделении и для практики в языке прикрепили к старшему лейтенанту Аксельроду, еврею по национальности, который знал по немецки. Он был ко мне вежлив, одевался опрятно.
Однако его учеба ограничилась только тем, что он дал мне учебник для 8-го класса по немецкому языку (который я и так знал весь наизусть) и сказал: «Учи, я потом проверю».
А словаря военных терминов я так и не имел, без чего «учеба» Аксельрода ничего не значила»
(письма №1-3, сентябрь-ноябрь 1986 г.).
Бардов-Максименко (16.2.1990 г.):
«Здравствуйте дорогой Борис Матвеевич!
12. Не видели ли Вы в лагерях Аксельрода? Говорят, его (и других замов начальника штаба полка Царенка) видели в лагерях – не то в Сувалках, не то где-то еще, недалеко от границы».
Максименко-Бардову (№11 от 2.3.1990 г.): «Аксельрода в лагере я не видел. Я его хорошо помню, Царенка тоже».
«Офицеров Богданова, Лещенко, Тимонина и Мельника я не помню. Будь бы я офицером – я хорошо помнил бы и Иванова и Павловского, а так – т.к. мне приходилось с ними встречаться, то личности конечно знакомые, но ничего о них описать не могу».
Бардов-Максименко: «Не присылал ли я Вам снимков командира 1-й пульеметной роты л-та Семенова»?
Максименко: «Снимки к-ра 1-й пульроты Семенова ты мне присылал. Я их вернул. Жену его я не помню (она до своей смерти в феврале 2004 г. жила в Гродно – В.Б.). Но она пишет правдоподобно о том, что происходило у нее на глазах (речь идет о ее дневнике – В.Б.).
Лицо Воронца (умер в г. Выборге в феврале 2004 г.) и Реутова (похоронен в той самой могиле у пов. на д. Гуды – В.Б.) знакомы, Воронца несколько раз приходилось видеть, но я с ними близко не знаком (был) и беседовать не приходилось».
Бардов-Максименко
(12.1.1990 г.): «Здравствуйте дорогой Борис Матвеевич!
Систематизирую Ваши воспоминания (и у меня возник вопрос):
что Вы можете сказать по поводу фотографии бойцов 2-го батальона"?
Максименко-Бардову (№10, 20-28.2.1990 г.):
«Дорогой Вася, здравствуй!…
Получил твое письмо и стараюсь сразу же на него ответить. Иду по порядку письма и вопросов.
3. Фотография бойцов 2-й пульроты напоминает о том, что я часто видел этих ребят, особенно старшину Панченко, но лично ни с кем знаком близко не был. Панченко в боях не видел. Видел его только в казарме и когда он водил роту на обед, завтрак и т.д».
Максименко: «Надо сказать, что у нас в то время было немало пробелов в боевой и политической подготовке. Так, например:
- мы плохо владели стрельбой из автомата ППД,
- неумело заряжали диски. А этот вид вооружения в Красной Армии был уже 5 лет,
- что касается огневой подготовки из миномета, то из него на учебном полигоне мне пришлось сделать только три выстрела,
- тоже самое было и со стрельбой из нагана,
- недооценивалась и мощь германской военной машины, т.к. считалось, что в случае нападения на СССР рабочий класс Германии немедленно поднимет оружие против собственных буржуев. А война разразилась внезапно и произошло все иначе.
С весны 1941 года мы находились в летнем (палаточном – В.Б.) лагере, в приграничном лесу у Августовского канала, т.е. в непосредственной близости от вражеских войск. Жили мы в палатках и никто нам не говорил, где мы находимся. Знал я только Сопоцкино и Соничи, в которых не был во время нашей дислокации в летних лагерях.
Палатки были на 50 см вкопаны в землю”.
Бардов-Максименко: “К сожалению ямки-квадраты на месте палаток не остались потому что после войны тот район был перепахан и засеян молодым лесом, который уже успел вырости”.
Максименко-Бардову (№12 от 28.8.1990 г.): “Да, жалко если на месте стоянки полка (точнее – лагеря 1-го, 3-го батальона и учебной роты–В.Б.)
(палаток) все перепахано. Но я хочу начать с того места поход в будущем году если буду жив. Приеду на 4-5 дней.
Привозной воды по моему небыло. Мы пили воду и умывались в канале.
В 3 часа 45 минут 22 июня 1941 года раздались артиллерийские залпы и взрывы бомб, а над нашим лагерем стали (пролетать и – В.Б.) рваться немецкие орудийные снаряды. Один из снарядов попал в 3-ю справа от нас палатку (наша палатка находилась справа от штаба полка если смотреть на канал). Послышались крики и стоны. Когда мы проснулись – местечко Сопоцкино (куда и летела основная масса этих снарядов – В.Б.) было объято пламенем”.
Бардов-Максименко (16.2.1990 г.):
“Здравствуйте дорогой Борис Матвеевич!
1. Большое спасибо за интересное письмо, которое мы прочитали вместе с (моим племянником) Шуриком (Шиляевым). Вам привет от него.
5. Не видели ли Вы, когда проснулись и выбежали из палатки, “Мессершмиттов” или “рам”, обстреливающих ваши палатки из пулеметов”?
Максименко: “В первые минуты (войны – В.Б.) я увидел немецкие самолеты, обстреливавшие наш городок и село Сопоцкино. Над нашим городком самолеты были разные, в т.ч. летала и «рама» (двухбалочный «Фокке-Вульф-189» - В.Б.), которую я там впервые увидел.
В расположении роты началась неразбериха. Командиры рот и взводов в это время находились на своих квартирах и занимать огневые позициии учебную роту повёл старшина Лаврищев
(был он:
- с юмором и улыбочкой,
- во рту много золотых зубов,
- строен и подтянут).
Патроны и мины у нашей роты были рядом с палаткой старшины. Мы тут же начали получать у него боеприпасы и я получил положенный мне наган, из которого за все время службы ни разу так и не выстрелил - так показывали: «Вот это курок, это так делается», а пострелять из него никто не давал.
Когда наши снабдились боеприпасами и сухарями с двумя сушеными рыбками – тут же побежали к месту, отведенному нам по боевому расчету и заняли оборону
На рубеже, предусмотренном планом на случай войны – в километре вправо (ниже по течению – В.Б.), по южному берегу Августовского канала примерно на северо-восток от расположения лагеря. Часть бойцов была направлена в траншеи возле бетонных дотов, занятым девятым артпульбатом (некоторые доты ещё были недостроены, без стационарного вооружения и маскировки), а я, т. к. был посыльным – побежал на квартиру к командиру нашего 1-го взвода л-ту Тоболу, (а миномет остался у Бычкова). Жили они (по всей вероятности в д. Новоселки, т.к больше было негде в том районе – В.Б.) метрах в 400 от наших палаток, через небольшое болото. Прибежал к ним домой. Жена (недавно приехавшая к нему молодая женщина) сказала: «Ты знаешь, он только что прихватил рубаху и одеваясь на ходу уже побежал в полк». Я назад. Бегу, смотрю: то ли учебное поле (стрельбище – В.Б.) то ли что-то вроде этого – силуэты-мишени «фашистов» стоят. Думаю: давай, выстрелю! Выстрелил метров с 30 – не попал. Подошел ближе, еще выстрел (думаю: хоть стрельну с нагана пару раз для тренеровки) – опять мимо, хотя и целился вроде неплохо.
И только с 10 метров мне удалось попасть в эту мишень. «Э-э, - думаю, - как же мне воевать с этим наганом?! Ненадежное оружие!» (фокус состоял видимо в том, что Борису Матвеичу толком не объяснили, что при прицельной стрельбе из нагана лучше сначала вручную взводить курок, а потом уже целиться, если конечно стреляешь не в упор – В.Б.)!
Местечко Сопоцкино горело. Стало ясно: основной удар (своей артиллерии – В.Б.) немцы нанесли туда, т.к. от этого местечка идёт прямая дорога на Гродно.
На нашем участке (обороны полка – В.Б.) первый удар принял на себя 2-ой батальон под командованием капитана Шилова.
На рубеже обороны нашего батальона, вражеские атаки были слабее и поэтому часть наших бойцов была направлена на помощь соседям.
Наша рота и батальон оборонялись не возле палаток, а заняли рубеж, предусмотренный планом на случай войны – в километре ниже по течению Августовского канала. Прибежав на канал я узнал, что там наших закрепили за ДОТами. Мое отделение закрепили за большим трехэтажным (точнее – двух – В.Б.), почти достроенным ДОТом, кажется даже оборудованным подземным выходом. Стоял этот ДОТ прямо по над каналом. Сзади ДОТа стояла какая-то бетонная тумба.
В амбразуре ДОТа, в шарнире стояла пушка, а ниже – спареный с ней ПМ. Сектор обстрела был очень ровный. Лесок перед нами был редкий, высотой в метр-полтора. Кое-где были оставлены елочки для ориентиров, а остальные деревья были вырублены. Канал перед нами был прямой, но через 50-60 м ниже по течению от того места, где был наш ДОТ – круто поворачивал вправо перед мостом на д. Соничи.
От нашего дота метров через 200 вправо стоял еще 1 ДОТ на открытой местности с тыла, но передом он находился впритык к лесу.
На его крыше стояла железяка, а на ней – счетверенная зенитная установка - 4 спаренных ПМ.
Зенитки в нашем полку были с 4-мя спаренными пулеметами на полуторках. Я видел их вообще, но на переправе их не помню.
Сзади этого ДОТа проходила дорога, идущая к грунтовке (Сопоцкино-Соничи-Кадыш – В.Б.).
Расположены ДОТы были так, что наш ДОТ захватывал сектор обстрела соседнего, а тот – нашего ДОТа. На некоторых ДОТах даже небыли еще установлены пушки и ПМ и 22 июня их втаскивали в ДОТы и устанавливали там. В соседний слева от нас ДОТ (который прямо смотрел на заставу №2 – севернее х. Черток – В.Б.) втаскивали и устанавливали пушку при нас».
Бардов-Максименко (11.1.1990 г.): «Я не совсем понял, это Ваш или соседний слева от Вас ДОТ «смотрел прямо на заставу»»?
Максименко (№1-10 1986-февраль 1990 г.): «Не помню, ДОТ смотрел на заставу или нет, наш ДОТ смотрел в сторону границы».
«Местечко Сопоцкино горело. Стало ясно: основной удар (своей артиллерии – В.Б.) немцы нанесли туда, т.к. от этого местечка идёт прямая дорога на Гродно.
На нашем участке первый удар принял на себя 2-ой батальон под командованием капитана Шилова (а западнее него – 1-й батальон 184-го с.п. этой же 56-й с.д. – В.Б.).
Левее нас стояла вроде бы 2-я стр. рота, а правее – 9-я.
Немцы появились из дальнего лесочка примерно через 15 минут после нашего прихода на позиции. Когда они подошли метров на 150-200 к каналу, их обстреляли и они покидая раненных и убитых скрылись в том же лесочке, откуда и пришли. Минометов своих мы не применяли, т.к. достаточно было и ружейно-пулеметного огня. В первые минуты боя я видел и немецкие СЛ-ты, обстреливавшие наш городок и м. Сопоцкино.
Противник пытался вести огонь по нашим дотам из пушек (выпустили несколько снарядов из дальнего леса по нашему ДОТу), но эффекта достичь не смог. Наоборот, артиллерия дотов легко подавляла вражеские батареи - наши из ДОТа выстрелили несколько раз и их пушка умолкла. Это я хорошо помню.
Немцы трижды бросались в атаку на наши позиции, но встречный огонь из дотов и наших стрелков успешно их отражали.
На рубеже обороны нашего батальона, вражеские атаки были слабее и поэтому часть наших бойцов была направлена на помощь соседям.
23 июня из нашего (1-го) батальона был переброшен отряд человек 60 на помощь (подкрепление) отряду, отправлявшемуся выбивать немцев из м.Сопоцкино, где развернулись особо упорные бои. Из нашего (1-го – В.Б.) батальнона брали 2 взвода – человек 60, на помощь (подкрепление) Сопоцкинским (2-му батальону Шилова), но наш взвод оставался на месте и потому я в то число не попал и сам этого не видел. А те, кто попали (туда), по возвращению говорили, что майор Яковлев находился в гуще боя у м. Сопоцкино, где сражение продолжалось и на ночь 23 июня и лично поднимал и водил их в атаку.
Об этом эпизоде хорошо написано в книге генерала Галицкого «Годы суровых испытаний 1941-1945»:
«В тот день немцам удалось ворваться в м. Сопоцкино, но майор Яковлев лично ввел в бой свой резерв – 8-ю и 9-ю стр. роты под командованием л-тов Чудинова и Павловского. При поддержке артиллерии они уничтожили прорвавшегося врага и восстановили положение».
«Бой в районе Сопоцкино длился до 24 июня включительно» – свидетельствовал позже немецкий генерал Хейц.
Весь второй день войны 23 июня я провел в разведке, куда нас снаряжал комиссар Черных: командир полка майор Яковлев, не имея связи со штабом дивизии и соседями, решил направить разведку вдоль нашей стороны (южного берега – В.Б.) Августовского канала, чтобы узнать, есть ли кто справа от нас.
Вызвали добровольцев. В эту группу попал и я, назначенный её старшим. Всего в разведгруппе было десять бойцов. Задачу поставил и провёл инструктаж заместитель командира полка по политической части старший батальонный комиссар Черных. Когда я уходил в разведку, мне дали автомат ППД и сказали: «Возвращаться будете правее расположения ваших позиций (на канале) – в район 9-й стр. роты».
Мы:
- вложили в наши 10-11 ранцев свои документы (включая комсомольские билеты, красноармейские книжки, фотографии и т.п.),
- сложили ранцы в одно место,
- и прошли вдоль канала в сторону Немана около десяти километров, так и не встретив каких-либо подразделений наших войск».
«Дорогой Вася, здравствуй! Трудно сейчас восстановить все как было. Память настолько стала плоха (особенно ориентировка на местности) что недавно с женой поехали навестить могилку ее бабушки и несмотря на то что ее мне показывал двоюродный брат всего 2 недели назад, я ее не смог найти. Но что смогу, то отвечу.
После многих воспоминаний и раздумья я пришел к выводу, что когда мы ходили в разведку - ходили по нашей (южной – В.Б.) стороне канала. Канал мы видимо не переходили – я не помню, чтобы мы выкручивали одежду или хотя бы выливали воду из сапог. А в брод канал мы не смогли бы перейти, т.к. я убедился, что он глубокий. Так что все произошедшее произошло по эту (южную – В.Б.) сторону канала (№8 от 20.10.1989 г.)».
«Переходили ли мы шоссе Сопоцкино-Соничи не помню (№13 от 28.8.1990 г.)».
«На обратном пути наткнулись на конный взвод гитлеровцев, в основном на вороных конях. Внезапно обстреляв их дружным огнём, группа заставила немцев рассеяться и отступить, при этом они оставивили на поле несколько убитых солдат и лошадей. 3-5 конников и 6-7 лошадей мы убили, а остальные 35-40 от нас разбежались.
Возвращаясь с разведки, уже вечером, мы шли мимо хутора, на котором стоял большой рубленый дом (в 3-4 м от сеней которого был колодец – см.схему). Заходить в дом мы не собирались. Вдруг с чердака неожиданно послышались винтовочные выстрелы и засвистели пули, но к счастью никого не задели (если я правильно разобрался в схеме, присланной мне Василием Бардовым, то дом, из которого стрелял поляк, находился, если стоять от правого крайнего ДОТа – в 1,5-2 км). Чердачное окошечко, с которого прогремел выстрел, выходило на поляну (видимо огород). Кругом лес. На поляне было заготовлено много дров, аккуратно сложенных в штабеля.
По моей команде ребята залегли за поленницей дров. Я скомандовал: «Открыть огонь по чердаку, а трое – за мной!» и сам с тремя бойцами бросился к дому, который находился в 100-140 м от поленницы.
Когда 5-6 ребят открыли огонь по чердаку, тому стрелку (оказавшемуся хозяином хутора, поляку по национальности) не осталось ничего как оттуда соскочить. Когда мы добежали до входа в дом, стрелок уже стоял на пороге.
- Кто стрелял? – спросил я.
- Не ведам – отвечает.
Тогда я послал своих ребят на чердак. Они зашли в квадратные сени (2х2 м), в потолке которых был ход на чердак и на чердаке нашли винтовку, патроны и горсть стреляных гильз. Услышав наш разговор, выбежали жена, бабушка и 2-3 детей. Стрелявший, разумеется, вначале отказывался (признать – В.Б.) что стрелял он, но затем, будучи припертым (фактами – В.Б.), вынужден был признаться, и сказал, что стрелял он, но думал, что мы - немцы.
Мы хотели его расстрелять, но его семья: старая мать, жена и дети просили пощадить отца и не расстреливать. Мы решили проявить гуманность, и не убивать его. Я сказал ему: «Красная армия гуманна – твоих детей жалко, а немцы тебя расстреляли бы немедленно».
Винтовку я выбросил в колодец, а затвор забросил в крапиву, от хаты метров за 30. И как я сделал неразумно: ведь при желании он мог найти и достать и то и другое»!
«Вот теперь очень бы хотелось узнать судьбу той семьи. Что касается поиска того хутора, где в наших бойцов стрелял поляк – просьба Василию Бардову самостоятельные поиски прекратить, т.к. я (по переписке – В.Б.) не смогу сориентироваться. Я ведь сейчас и не представляю, где север, где юг на местности, которую В.Бардов мне чертил. Приеду я в мае 1987 г., пойду сам или с пионерами (на помощь В.Бардова на тот раз рассчитывать не приходилось, т.к. 25 мая его забрали в армию – В.Б.), сориентируюсь на месте и найду обязательно, в т.ч. и тот хутор, где я брал лошадь, чтобы отвезти раненого офицера к переправе»
(письмо №4, от 13.01.1987 г.).
«Если я начну поиски от места стоянки полка где были палатки, то видимо найду и ДОТ где мы стояли и тот хутор. Попытаюсь это сделать на встрече в 1991 году»
(письмо №8, от 20.10.1989 г.).
«Из разведки мы вернулись прямо перед закатом солнца - в одиннадцатом часу вечера (согласно календарю закат 23 июня в 22.20 – В.Б.). Возвращались на место, указанное на карте, когда уже стемнело и нас снова обстреляли, но теперь уже свои. Тогда я стал во весь рост и крикнул, что подойду один. После опознания группу пропустили в расположение роты».
Максименко-Бардову
«Дорогой Вася, здравствуй!…
Когда вернувшись из разведки я делал доклад командованию о её результатах – уже стемнело. Потому я обратил внимание на почерневшего, обросшего и похудевшего майора Яковлева.
Решение Яковлева об отходе было примерно в 11 часов вечера.
Было темно и нам сказали, мол вот здесь была воронка (или специально выкопали яму), куда закопали ранцы, а наверх бросили убитую лошадь. Было это на месте нашей обороны, метров 30-50 ниже (по течению – В.Б.) нашего дота.
Как жалко, что мы розыскали друг друга так поздно! Будь бы раньше -
если бы это было в 1947-50 годах – многое бы легко можно было бы установить и найти. Я легко мог найти бы и наш ДОТ и яму.
Правда идея розыскать свой ранец, где была красноармейская книжка, комсомольский билет и фотографии была у меня еще вскоре после окончания войны, но куда я мог поехать, если мой заработок был 650-800 руб. в старом исчислении. Это теперь мы богаты, да и государство многое сделало для нас, дав возможность нам встречаться.
Но попытаюсь еще раз, но мне надо начинать от палаток, где мы стояли.
Я приеду в будущем году. Когда я еще не приезжал на встречу (однополчан), я представлял реальную возможность найти ранцы, но все так изменилось!… Но попытаюсь, если пойду пешком от места стоянки полка» (1989-27.06.1990 г.).
Максименко: “После этого, ночью (с 23 на 24 июня – В.Б.), меня вызвали в штаб полка, где командование решило хоть что-то прояснить из сложившейся обстановки по передачам немецкого радио, т.к. из-за дальности расстояния приём советских сводок полковой рацией был невозможен. Кто-то из руководства велел привести меня на нашу радиостанцию, установленную в (кунге – В.Б.) ЗИСа, на половину вкопанного в землю под горкой в лесу, в 100-150 м от канала, где я около часа слушал немецкую передачу и ужасался от полученных сведений. Я тогда еще плохо понимал немецкую речь и боялся докладывать услышанное, из которого я не всё понял, но главное установил:
- взятыми городами гитлеровцы называли Гродно, Лиду, Белосток и другие города,
- и даже сообщили, что они идут на Минск и уже находятся под Минском.
Я боялся докладывать услышанное, но все же всё это доложил штабу, в присутствии майора Яковлева и комиссара Черных (они и весь штаб полка находился в расположении нашей учебной роты).
Примерно через час поступила команда сворачиваться и отходить.
Лично Яковлев дал команду нашим подразделениям, прикрывавшим ДОТы, всем собраться и уведомить командование дотов, что полк уходит.
В наш дот мне лично пришлось ходить трижды, но его командир (лейтенант в возрасте 25-26 лет, одетый в новую форму), велел передать, что у них нет приказа на отход и без приказа штаба девятого артпульбата дот покинуть они не имеют права и они остаются (при этом их комбат капитан Жила со своим штабом отходил вместе со штабом 213-го с.п. – В.Б.). Я вернулся и доложил майору ответ к-ра ДОТа.
Яковлев провел военный совет и проинформировал комсостав о сложившейся ситуации: «Еще вчера, во второй половине дня, мы были отрезаны от Гродно и в настоящее время находимся в окружении. Тем самым мы лишены доставки нам боеприпасов, продовольствия и мед. помощи.
Как вам известно:
- снаряды к полковой артиллерии и мины к тяжелым минометам кончились,
- боеприпасы к стрелковому вооружению на исходе.
Получена радиограмма от командующего, что помощи не будет и нам предстоит действовать по своему усмотрению, исходя из сложившейся обстановки, т.е. прорываться к своим из окружения».
Посовещавшись, штаб нашего полка принял решение под прикрытием пулеметчиков (в т.ч. присоединившегося к полку 1-го б-на 184-го с.п., в числе которых были пережившие войну Исупов и Алексеенко – В.Б.)
Отвести л/с от передовой и двигаться к Неману.
Примерно в 1-2 часа ночи 24 июня полк по проселочной дороге отправился в путь мимо ДОТа, на котором стояла счетверенная зенитная установка».
Бардов-Максименко (16.2.1990 г., редакция газеты «Маяк», Гродненского завода «Автомагнитол»): «Здравствуйте дорогой Б.М.!
Я нашел 2 похожих ДОТа:
- один прикрывал мост и дорога проходит метрах в 100 сзади него. Между ДОТом и дорогой сейчас вспаханое поле. За дорогой стоил лес стеной,
- второй ДОТ находился (осталась только воронка усыпанная на дне глыбами бетона) в нескольких метрах от дороги и прямо у канала в лесу. За ДОТом и дорогой луг -–поляна засеянная рожью.
Я сфотографировал панораму обеих ДОТов и вышлю Вам ее при первой возможности».
Максименко: «При отходе штаб и командование полка
(в т.ч. Яковлев и Черных) находились рядом с нашей ротой – шли после взвода разведки впереди колонны. Вели нас «по темному»: никто не говорил, как идем и через какие деревни. Знали только что отходим. Шли хорошей проселочной дорогой. В пути встречались деревеньки, но никто не знал их названия.
Часа в 4 утра 24 июня, двигаясь колонной (вдоль леса, который был справа, а слева - поле, они подходили к Т-образному перекрестку, имеется фото – В.Б.)
мы подошли к Неману, на удаление 3 км. Был туман. Смотрим: под самым лесом стоят танки, около которых горят костры каких-то отдыхающих у леса танкистов (у перекрестка дорог, где сейчас стоит водонапорная башня – см. фото – В.Б.).
Мы думали, что это наши – никто не мог поверить, что это немцы.
Думаем: красотища-то какая - вот уж нам опора будет!
Чтобы узнать, чьи это танки, Яковлев выслал вперед маленькую танкетку «Комсомолку» (так мы называли эту бронемашину с пулеметом). В боях на границе я ее не видел, а тут она ехала вместе с нами. Т.к. меня признали уже за разведчика, кто-то из командиров сказал: «Давай, садись на «Комсомолку» и проверь, что там».
С этого момента и до моего прибытия в лагерь Сувалки, Яковлева я больше не видел.
Вместе с тремя бойцами мы быстро запрыгнули на «Комсомолку». Полк идет себе потихоньку, медленным шагом, а мы направились прямо к кострам.
Подъехали ближе, смотрим - что-то не то - увидели на танках кресты, а у костров – экипажи.
Танки эти были довольно крупные, на них немцы воевали всю войну
(т.е. это были по всей вероятности Т-3 или Т-4, либо в крайнем случае чешские 35-ки или 38-ки – В.Б.)).
Немцы! Танкетка с ходу открыла огонь, а нас все это так возмутило, что мы тоже не удержались и обстреляли их раз-другой из автоматов и ходу оттуда - назад, к колонне! Всполошившиеся немцы завели танки и как начали «смолить» из пулеметов и пушек! Обрушили в нашу сторону град снарядов и пуль, а тут и колонна от нас в метрах 500. Танки согнали нас с дороги в лево (по ходу движения – В.Б.) в рожь и погнали к переправе.
Я спрыгнул с танкетки (т.к. по ней вели сильный огонь), один осколок снаряда пролетел по ржи и ослабев ударил даже меня по бедру, но не пробил шинели и тут меня ранило в правую ногу, разрывной пулей из танка. Рассыпавшись по полю, нашему полку пришлось отходить к реке Неман - к переправе».
“Танки прекратили преследовиние потому что потеряли цель – полк спустился в ров к Неману и кроме того наши пушки “45-ки”(в том числе и Прусакова):
- развернули батарею ПТО,
- укрепились на бугорке под лесом
- и открыли огонь по танкам и много раз стреляли по ним.
В результате этого один был подбит, а остальные подъехали к перекрестку (имеется фото – В.Б.) и стали оттуда вести по нам огонь, отказавшись от дальнейшего преследования».
(№1-12 от 28.8.1990 г.)
Саша Шиляев и В.Бардов-Максименко: «Посылаем Вам статью младшего сержанта 3-й стр. роты К.В.Панова» (проживающего в г. Тбилисси – В.Б.).
Максименко-Бардову (№12, от 27.6.1990 г.): «Здравствуй друг Вася!
Извини что долго задержал с ответом – много работы было по дому. В больнице я поркантовался 3 недели и принимая во внимание мои «сопутствующие» (а они более серьезные болезни) операцию делать не стали. Сказали: «Ходи до осени с бандажем, а потом посмотрим вторично.
Возможно Панов и был вместе со мной на танкетке. Тогда он должен помнить всю операцию по отходу к Неману».
(№13, от 28.8.1990 г.): «Я не помню Панова, но про танкетку я ему рассказывал, когда мы танкеткой поворошили немецкие танки стоявшие утром 24.6.1941 г. перед переправой.
На танкетке было человек 5 наших солдат, в т.ч. и я».
«Я сбросил с себя миномет. Ко мне подошел мой №2 Бычков и еще кто-то - забрали миномет с автоматом и крикнули санитара. Подошел наш ротный санитар – приписник белорус, с усиками, по фамилии кажется Иваськевич, призванный в мае 1941 г. Перевязал меня и говорит: «Ну, мы подались. Вернемся – заберем тебя. Знаем, где ты». И тут меня и оставили (не до раненных было) и стали отходить к Неману. Я попробовал ползти – больно. Стал подниматься. Нашел винтовку, оперся на нее. Танки стали гнать наших к Неману. Проковылял я метров 100-150. Часов в 5-6 часов утра, смотрю: во ржи лежит артиллерист, ст.л-т в серой «стальной» гимнастерке раненный в поясницу осколком снаряда. Пол бока у него отхватило, все разворочено и никто его даже не перевязал. Говорит мне: «Слушай, помоги! Мы можем спастись - вот оттуда, когда мы утром шли, видели хутор. Там была лошадь и повозка. Сходи, попроси – тут до переправы 3 км».
Я попробовал встать. Мне это удалось и опираясь на винтовку я дошел до хутора - нашел его метров в 200 слева от дороги на переправу. Смотрю:
- старая длинная изба,
- рядом сарай,
- колодец и
- высокое дерево (оно и сейчас там стоит).
Во дворе:
- хозяин лет 35-40, обросший, видимо поляк,
- хозяйка,
- и 2 девочки лет 8-10 и лет пяти.
Я говорю хозяину:
- Слушай, пан: там вон командир во ржи лежит раненный. Надо его погрузить и на переправу доставить.
- Ни, - говорит, - вчера были немцы и сказали, что «Советам» помогать будете – штреляем»!
Я решил припугнуть хозяина – достал свой револьвер и говорю: «Ну, тогда я тебя застрелю. Запрягай»!
Смотрю: дети заплакали. Говорю: «Ну, надо же это сделать»!
Смотрю:
- взял уздечку,
- лошадь паслась – пошел, привел,
- запряг ее в розвальню.
Я – на розвальню. Поехали, нашли артиллериста, погрузили. Очень больно ему было – может и кость была задета. Доставили его на переправу. Было жарко».
Бардов-Максименко (16.2.1990 г.):
«Здравствуйте дорогой Борис Матвеевич!
1. Большое спасибо за интересное письмо, которое мы прочитали вместе с Шуриком. Вам привет от него.
8. Как было на переправе (мои догадки): вас встретили бойцы и помогли вам с артиллеристом добраться до парома?
9. На каком примерно расстоянии друг от друга располагались паромы? Как только я получил фотографию переправы, на которой Вы нарисовали расположение паромов, я повез ее нашим водолазам и один из них обратил внимание, что согласно рисунку, расстояние между паромами равняется 30 мм (на снимке). На берегу видна баржа, длина которой 13 мм. Т.е. расстояние между паромами составляло чуть больше длины двух баржей.
10. Каким образом паром перемещался по реке:
– при помощи лебедки, стоявшей на берегу либо на пароме (к стати мы нашли такую и сфотографировали)
– или бойцы тянули руками за трос перемещая паром по реке?
Максименко-Бардову (№11, 2.3.1990 г.):
«В 30-50 м друг от друга работали 2 парома:
- левый – понтонный,
- правый – деревянный (или железный).
Подъехали к парому. Хозяин (повозки) довез нас до берега и тут же повернул обратно. Я доставил этого раненного. Наша рота уже вся переправилась, но нас встретили другие бойцы. Меня встретили, его взяли санитары.
И вот, на деревянном пароме мы стали переправляться на правый берег Немана. Мне думается, что паром тянули бойцы. Лебедки не помню, да и внимания не обратил.
Из старшего комсостава на переправе я никого не видел.
Часов в 8-9 утра мы увидели несколько партий (кажется двухмоторных) пикирующих бомбардировщиков, которые шли на восток. Одна из них (5-6 машин) – завернули и прошлись по переправе. Сделали один удар и пошли на восток. Немецкий самолет сделал боевой заход над переправой. Паромы были друг от друга в 30-50 м примерно. Достаточно близко, потому что когда между ними попала бомба, то не смотря на то, что прямого попадания в пантоны не было, тот паром, с людьми, лошадьми и пушкой, что был левее нашего (т.е. ниже по течению – В.Б.), перевернуло волной. Бойцы и стоявшая на нем пароконная упряжка с пушкой слетели в воду примерно на середине (реки) и я увидел борющихся за жизнь лошадок, у которых на шее висел тяжелый груз – 45-ти мм пушка. Пушка тянет ко дну, лошадки карабкаются бедные – вынырнут и опять под воду. Долго эту картину смотреть я не мог, а лошадки те так и утонули, вместе с пушкой. Бойцы тоже попадали, но уцепились за перевернутый паром и спаслись таким образом.
Не смотря на бомбежку немецкой авиации, мы благополучно достигли правого берега, артиллериста взяли санитары на повозку.
Переправа длилась примерно с 5 утра и до 14-15 часов.
Полк и его подразделения накапривались и сосредотачивались на (правом – В.Б.) берегу (Немана – В.Б.). Место, где я:
- встретился со своей ротой и ее командиром
- и куда сдал раненого офицера,
было прямо на берегу, в кустарнике/мелколесье (я показывал). Мне кажется, что (тогда) кустарник был гуще и простирался до леса по дороге на Гожу.
Раненный похвалил меня, после чего ребята которые на встретили, привели нас прямо к командиру роты ст. л-ту Кузьмичеву и я встретился со своей ротой в мелколесье (тогда лесочек там был погуще, чем теперь).
Бардов-Максименко (16.2.1990 г.):
«Здравствуйте дорогой Борис Матвеевич!…
15. Посылаю Вам воспоминания рядового музвзвода вашего полка С.С.Ракитянского из Новороссийска. (По его словам) музвзвод 22 июня приказом Яковлева был передан в распоряжение начальника санчасти (капитана или майора похожего на грузина) и сопровождал раненных до первой остановки после Гожи – до поляны, на которой были закопаны свои и трофейные сейфы (см. его воспоминания). Так что Ракитянский вполне мог быть одним из тех «санитаров», которые приняли у Вас артиллериста на правом берегу Немана. Если хотите – можете ему написать об этом и поинтересоваться. Я ему сегодня же тоже об этом напишу.
(19.2.1990 г.) 16.Готово: написал и послал ему Ваши воспоминания.
(20.2.1990 г.) 26.Небыло ли Ваших земляков в музвзводе, клубе, 3-й и 8-й стрелковых ротах? Если были – не помните ли Вы их фамилий»?
Максименко-Бардову (№11, 2.3.1990 г.): «Дорогой Вася, здравствуй!…
15. Кто были эти бойцы (которые приняли у меня раненного офицера артиллериста) я не знаю, но нас привели прямо к командиру нашей учебной роты Кузьмичеву (из музвзвода я никого не знал, хотя видел их часто – на параде, на лыжном кроссе и в клубе).
Кузьмичев улыбнувшись сказал мне тогда:
- А я тебя, Максименко, уже записал в погибшие – мне ребята сказали, что тебя ранило там и ты упал замертво.
- А как мне (с вами – В.Б.) двигаться – я ходить не могу (нога у меня распухла, а сапог был полон крови и двигаться я почти не мог).
- … а ты можешь пристроиться на передки.
Кузьмичева тогда я видел в последний раз, но полковой военфельдшер Екатерина Яворская говорила, что он был с полком всю дорогу и еще был жив при роспуске полка на отдельные группы. Вещунов П.С. (живший в Гродно после войны – В.Б.) должен хорошо помнить его (Кузьмичева – В.Б.), ведь они часто встречались как комсостав вместе.
Я пошел туда (куда указал Кузьмичев – В.Б.) искать... Смотрю: земляк мой из Казахстана Витька Прусаков (он входил в состав артбатальона – в наше подразделение не входил). Говорю:
- Слушай, вот так и так…
- Ничево – говорит»...
Хроника поисковой экспедиции
23.06.1989 г.:
- Б.М.Максименко
- с рядовым 3-й минометной роты Петром Яковлевичем Слетковым (из Тамбовской обл., г. Котовска),
- сыном командира 213 с.п. Тимофеем Яковлевичем Яковлевым (из Калуги),
- бывшим руководителем группы «Поиск-213» Василием Бардовым
- и племянником В.Бардова – Александром Шиляевым,
приехали на р. Неман со стороны д.Гожа и опознали, где переправлялся Б.М.Максименко и его учебная рота.
Переплыв Неман на лодке (имеется фото – П.Я.Слетков на веслах в лодке с В.Т.Яковлевым), вышеуказанная группа решила пройти по дороге по которой батальон Максименко отходил к переправе и Б.М. решил попытаться найти хутор, хозяин которого на розвальне подвозил его к переправе.
Поднявшись на крутой левый берег ветераны вышли из прибрежного леса и увидели молодого мотоциклиста в дембельской гимнастерке, ехавшего нам на встречу. Максименко решил узнать у него, есть ли сейчас здесь этот хутор: “Я хочу найти этот домик” – сказал он мотоциклисту и стал чертить схему пальцем на дороге (имеется фото).
Оказалось, что на этом хуторе до войны жил дед этого мотоциклиста, по фамилии Тарковский (расшифровка звукозаписи разговора):
- Я очень благодарен, что твой дед подвез тогда на переправу меня и того раненного ст. л-та. Благодаря ему и он остался жив и я живой. Я очень хотел бы деда твоего повидать – сказал мотоциклисту Максименко.
- Он уже не жые – сказал его внук.
- Умер! А может бабушка еще жива? Может ты этот случай помнишь – они тебе не рассказывали?
- Нет.
- Слушай: вот я – тебе счас буду рисовать (имеется фото) – ты же знаешь, где дом стоял?! Вот так сараи стояли. Вот тут колодец был. Я на колодце сидел.
- … (ответ внука не записался – В.Б.).
- И сколько отсюда (до хутора – В.Б.) километров идти.
- … (ответ внука не записался – В.Б.).
- А там на хуторе еще были дети – это видимо были твоя мать (и тетя – В.Б.)?
- Может быть.
- А где сейчас твои родители (спросил Василий Бардов)?
- Живут тут в деревне, недалеко.
- А мать у тебя какого года (спросил В.Т.Яковлев)?
- 1938-го.
- А сколько ей было тогда (спросил Василий Бардов у Б.М.Максименко)?
- Детям было лет по 10-11 (ответил Максименко).
- Так они тогда могут помнить»…
Максименко-Бардову (4.9.1989 г.):
«Здравствуй дорогой друг наших однополчан Василий!
Сегодня получил твое письмо от 4.9.1989 г. и чтобы потом не залениться пишу сразу ответ…
Танки немецких танкистов стояли под лесом, который я показывал…
Теперь я хорошо помню место переправы – оно было именно там, где мы переезжали на лодке… Мы переправлялись именно в этом месте.
(переплывали р.Неман, 23-го июня 1989-го года, о чем имеется фото – В.Б.).
Вася! А ты попробуй напиши в местную газету об этом случае, когда я спасал раненного лейтенанта и как встретился с детьми того человека, который отвозил раненного офицера и меня на переправу. Моя жена говорит (и я так думаю), что медсанчасти как таковой не было и возможно, того ст. лейтенанта бросили в Гоже (не на чем везти было и не до раненных было). И возможно его кто-то из крестьян взял к себе и он выжил и где-нибудь здравствует в Гродно или Гоже. Может найдется, еще не поздно. И эта статья войдет потом в твой сборник.
Теперь ведь ты убедился, что хутор тот и детей его возраст я предугадал, хотя сын не знал точного возраста матери, деда - того возницу я признал (имеется фото – В.Б.).
Напиши, попробуй – вреда не будет, только польза, да и воспитательное значение этот поступок имеет. Спасал я этого ст. лейтенанта не ради геройства, а по велению милосердия и человеколюбия, как должен был бы сделать каждый Советский Человек.
Пока до свидания, жму твою руку.
С уважением, Б.Максименко. 4.9.1989 г.».
Максименко-Бардову (№ 8, 20.10.1989 г.):
«Дорогой Вася, здравствуй!…
На переправе было 2 парома:
- один – понтонный,
- второй – кажется деревянный (или железный). Я не обращал внимания.
Они были в том месте, где мы переезжали на лодке (есть фото – В.Б.).
Вася! Я тебе показывал на местности:
- где мы встретили танки немецкие,
- место хутора,
- где я и артиллерист лежали во ржи раненные.
Саше (племяннику В.Бардова, который ездил вместе с нами – В.Б.) привет от дедушки Б-са Матвеевича. Саша, учись покрепче, с тебя получится опытный, грамотный человек. Ведь ты один из немногих побывал среди участников войны и будешь рассказывать другим товарищам (которые уже нас не застанут) о том как ты вместе с нами ходил по окопам и как мы делились воспоминаниями. 20.10.1989 г.
P.S. Кажется ответил как мог на твои, Вася, вопросы.
На рецензию мне (мои воспоминания – В.Б.) не посылай – что напишешь, то и пиши (в смысле «публикуй» – В.Б.).
Желаю тебе больших успехов в твоей Чисто Человеческой работе по отражению Истинных событий тех Несчастных Людей нашей (56-й стр.) дивизии, которые делали для Родины что они могли в тех условиях».
Фрагмент проекта статьи в газету
Гродненского завода «Автомагнитол» (теперь – «Радиоволна»):
«…не исключено, что на нашем заводе «Автомагнитол» работают дети и внуки тех, кто жил в то время в Гоже и окрестных деревнях – Ятвезь, Плосковцы, Моньковцы и др., которые слышали что-либо:
- о форсировании Немана 213-м полком на третий день войны,
- про бой на кладбище в Гоже, закончившийся у стен Гожского костела полным разгромом немцев, устроивших засаду.
Уважаемые заводчане! Если вам что-либо известно о этих событиях – сообщите в редакцию заводского радиовещания – этим вы поможете раскрыть новые неизвестные страницы героической истории нашего прошлого и рассказать о них нашим землякам.
Василий Бардов, фрезеровщик центральной заводской лаборатории».
Максименко-Бардову (№ 9, 2.12.1989 г.):
«Дорогой Вася, здравствуй!…
Пока не забыл, хочу напомнить о том, что если на переправе думаете поискать пушку с упряжкой, то предварительно надо поработать с прибором вроде миноискателя (который покажет место, где лежит металл) и после этого уже приниматься за поиски имеющимися средствами…
Хорошая статья – которую ты прислал. Правильно начинаешь.
На фотографиях (имеются в наличии – В.Б.) я показываю, где были танки. Это в 4-х км от переправы, если идти от Сопоцкина. Хутор, где я брал лошадь того мужика для доставки раненного офицера, находится по левую сторону от дороги с 3 км от переправы (я тебе показывал). Там еще стоит большое дерево.
Привет Шурику – учись хорошо Шурик! Остальное все наживное. Главное, что он может гордиться тем, что был в экспедиции по поиску фронтовых событий вместе с его участниками. Живы будем – кое что еще проясниться. Я думаю, что найду этот хутор. Мне надо начать поход от стоянки полка. Что-то думается, что этот офицер (которого я спасал) еще жив. Как жалко, что мы розыскали друг друга так поздно! Будь бы раньше – многое бы легко можно было бы установить и найти. До свидания. С уважением, Максименко».
Максименко (№1-12 1986-28.8.1990 г.): «Переправившись мы начали выстраиваться в колонну и идти походным порядком по дороге на д. Гожа. Меня посадили на зарядный ящик передка противотанковой пушки «45-ки», где ездовым и 2-м номером был мой земляк рядовой Виктор Прусаков. И с тех пор (наверное дней 5), пока не убило лошадей, до д. Гуды (Лидского р-на – В.Б.) я ехал на передке этого орудия с этой пушкой. Когда я ехал на передке зарядного ящика (после переправы – В.Б.), артиллеристы Прусакова пожевать дали мне какой-то еды (вроде консервы и сухари). Я поел. Ехали мы по-моему по этой дороге часа в 2.
Вот тут то (после переправы и до обстрела) меня и встретила молоденькая жена моего командира взвода мл.л-та Тобола(которая недавно приехала к нему). Спрашивала о муже, но я его не видел. Она отступала тоже с нами, а сам он видимо погиб.
А она, бедняжка, говоря не чисто по-русски, все расспрашивала о муже: «Где он»?
Но я не знал – я был тогда при орудии в качестве пассажира, т.к. не мог ходить.
Последний раз я ее видел кажется при отходе под Лидой.
Артиллерия немецкая переправу не обстреливала, а начала обстрел она, когда мы двинулись от переправы, после чего она загнала нас на кладбище и его усиленно обстреливала.
Обоз с раненными я последний раз видел при подходе к кладбищу.
Раненых на кладбище не видел».
Бардов-Максименко
(11-12.1.1990 г.): «Здравствуйте дорогой Борис Матвеевич!
Систематизирую Ваши воспоминания (и у меня возникли несколько вопросов):…
3. Видели ли Вы в Гоже на клабдище:
- кого-нибудь из ком. состава полка,
- командирскую «Эмку»,
- беременную жену командира 8-й стр. роты – Чудинову?
5. Не видели ли Вы в костельном дворе в д. Гожа клубного трехосного фургона на ЗИСу, возившего в полку кинопередвижку»?
7. Опишите, пожалуйста все что Вы помните о том, что было после того, как вы из Гожи (с кладбища или костела) по шоссе (?) двинулись на север (в сторону Литвы). Двигались до вечера?
Вечером был первый привал с ночевкой? Помните ли Вы бой который произошел после выхода из Гожи (либо на следующий день после привала)?
(12.1.1990 г.): «Я пришел к выводу, что:
- Вы,
- с-т Г.А.Воронец (полковой почтальон и художник-оформитель клуба, умер в Выборге в феврале 2004 г. – В.Б.),
- и р-й Ракитянский С.С. (с которого началась моя «карьера» следопыта – В.Б.),
двигались от Гожи на север, в сторону Литвы одним маршрутом.
Так что возможно воспоминания Воронца помогут Вам вспомнить то, о чем Вы возможно забыли:
«Въехали (на клубном фургоне) в Гожу
(бой на кладбище к тому времени уже кончился) в костельный двор.
На площади у Костела было большое скопление людей – больше сотни. Начался обстрел, сопровождавший нас до самого леса через все поле. От Гожи по пахоте я и еще несколько десятков бойцов под артобстрелом бежали до леса 4-5 км от Гожи».
А как было с Вами: Вы (от Гожи) ехали прямо по шоссе»?
Передаю ручку Шурику».
Саша Шиляев и В.Бардов-Максименко: «Посылаем Вам:
- письмо начальника артиллерии 213-го полка ст.л-та Онищенко И.П. (пережил войну – В.Б.) сыну м-ра Яковлева,
- и воспоминания л-та 9-го пульбата Ветохина В.И. (прибывшего на канал в субботу вечером 21 июня из Кирсановского военного училища). Мы предполагаем, что он находился в одном из соседних с Вами ДОТов.
Не посылал ли я Вам статьи политрука 5-й стр. роты В.М.Герасимова (жил после войны в Гродно с женой на ул. 17 сентября – В.Б.)»?
Бардов-Максименко(16.2.1990 г.) «Здравствуйте дорогой Борис Матвеевич!
1. Большое спасибо за интересное письмо, которое мы прочитали вместе с Шуриком. Вам привет от него.
2. Посылаю Вам воспоминания П.Я.Слеткова (с которым мы ездили в Гожу) о продвижении полка после Гожи. Помните ли Вы первый привал (полка после Гожи), первую ночевку и первый завтрак с начала войны? По словам Н.С.Нагорного (ст.с-та, старшины взвода связи 1-го б-на, умер в 1987-89 г. в Харькове – В.Б.) в ту ночь (после Гожи) погиб Ваш комбат капитан Смирнов Г.Г. В перспективе пришлю Вам аналогичные воспоминания С.С.Ракитянского, П.М.Рудько и Г.А.Воронца.
6. Сегодня прийду домой с работы и по карте попробую определить Ваши позиции, а в воскресенье съездить на канал.
14. А теперь я попытаюсь с помощью Ваших однополчан помочь Вам вспомнить что было после Гожи. Как вы двигались с кладбища:
- вдоль шоссе (каждый самостоятельно) по левой либо правой стороне от дороги,
- или двигались организованно, колонной непосредственно по шоссе?
Слетков двигался по правую сторону шоссе Гродно-Гожа-Литва.
А как двигались Вы? Помните ли Вы, когда из Гожи вы выехали на шоссе?
18. Помните ли Вы бой, когда наши артиллеристы из такой же пушки на которой Вы ехали, «подбили 2 легковушки и захватили 3 грузовика»? Слетков П.Я. говорит, что этот бой был 27 июня. Можете ли Вы подтвердить это? По его словам это было в нескольких км севернее д.Привалки, или там был еще 1 бой «с немецкими частями, которые находились на отдыхе»?
23. Воспоминания Ваших однополчан я посылаю Вам в т.ч. и для того, чтобы Вы попробывали установить, с кем и где Вы отходили по одному маршруту и были вместе пусть и не зная друг друга.
28. Слышали ли Вы о самоубийстве на кладбище политрука (еврея по национальности)?
30. Не помните ли Вы столкновения полка в тот же день с немецким батальоном связи, километрах в 12-ти за Гожей?
(синие номера в воспоминаниях музыканта Ракитянского соответствуют номерам вопросов этого письма)
31. Слышали ли Вы об уничтожении цельнометаллического автобуса с красным крестом на крыше (я могу Вам прислать воспоминания об этом С.С. Ракитянского)?
32. Посылаю Вам воспоминания сержанта Воронца Г.А. из Выборга.
Слышали ли Вы о «подбитой легковушке типа «козла» или «Виллиса» (видимо это был Хорьх, имеется фото его модели)?
Максименко-Бардову (№10, 20-28.2.1990):
«Дорогой друг Вася!
Уже 2 письма скопились твоих у меня и теперь решил дать ответ.
Перечитал все воспоминания товарищей-однополчан (из них в и-нете опубликованы пока только частично воспоминания Рудько, Алексеенко и Шмелева, но со временем я постараюсь опубликовать все свои материалы – В.Б.). В них в основном справедливо рассказывается о событиях тех дней. Все они говорят правду – то, что видели.
Пока до свидания… Привет всем Вам и Шурику. Читал статью о нашей дивизии и уточнения Голикова. Их мне присылает Павлик Зарецкий из (Сопоцкинской – В.Б.) школы – мой куратор из 8-го «Б».
Максименко-Бардову (№1-11, 1986-2.3.1990 г.): «Дорогой Вася, здравствуй!
Иду по порядку (твоего) письма и вопросов (от 16.2.1990 г.):
16.2.1990 г., п.2. Нагорный страшно много врал. По его словам он как Фигаро был и здесь и там. Видишь ли – боец видит только то что перед ним, а перед каждым из нас была своя драма боя:
- кто-то что-то помнит,
- кто-то говорит правду,
- а кто-то – сочиняет.
Если бы был жив кто-либо из командиров рот или батальонов полка – было бы очень легко систематизировать картину боя.
Бойцы же в большинстве не знали названий ни одной деревни, через которые мы продвигались.
На кладбище д. Гожа завязался бой, в котором я не участвовал - помню удары такие… Мы рассыпались по кладбищу и уничтожили немцев.
Чтобы из колокольни этого костела валил густой дым (о чем утверждал кто-то из однополчан – В.Б.) – не помню.
Артобстрел продолжался часа 1,5-2. На кладбище в Гоже мы лежали между памятниками – пережидали артобстрел».
Ответ на письмо В.Б. от 11-12.1.1990 г., п.3,5.
«Жен ком.состава я там видел: их было более десятка.
В Гоже я не видел:
- обоза с раненными,
- командиров,
- «эмку» (легковушку Яковлева М-1 типа старого Москвича – В.Б.),
- беременной женщины
- и фургона,
- колодца у кладбища (но у кладбища была криница (родник) - ребята откуда-то во флягах приносили холодную воду).
14. Под вечер артобстрел кладбища прекратился, и мы пошли колонной по шоссе дальше, в направлении Литвы. Шли по всей дороге, заполнив и левую и правую ее часть. Я от кладбища снова двигался на передке моего однополчанина Виктора Прусакова.
7,14,18,30. Местность за Гожей: не помню, чтобы шли по голому полю. Мне кажется местами был лес и рожь, но паханого поля я не помню. Мы беспрерывно встречали немцев - стычки с немцами были всю дорогу. Велись бои и за Гожей, но что за части попадались – не знаю. Сколько их было я не помню, но много. Как правило немцев мы изгоняли и двигались дальше, в направлении Лиды (№11 от 02.3.1990 г.).
18,31-32. На нашем пути много встречалось битых машин, в т.ч. и разбитых нами».
«45-ки (в т.ч. и Прусакова) стреляли много раз в каждом случае как только встречались с немцами во время отхода с Сопоцкино.
Захваченную у немцев тяжелую артиллерию не видел или не помню, как и боя с немецким бронепоездом не видел.
2. Ночевок (в т.ч. и за Гожей) я не помню – были короткие остановки и перекусив у кого что было двигались дальше» «Иногда отдыхали и днем, а шли ночью, тоже с боями и перестрелкой».
Что касается воспоминаний Ракитянского и других - бои происходили в лесной местности, в зоне ограниченной видимости и один видел одно, а другой - другое.
Помню лес горел и болото было.
Через деревню горящую проходили кажется уже под утро перед Лидой» (№1-12 от 28.8.1990 г.).
Может быть я не на все вопросы ответил, потому что я эти случаи не видел, а если многое и видел, то не помниться. Я даже незнаю:
- куда мы и сколько дней двигались,
- какого числа был бой под д.Гуды.
Нас вели и мы шли. Другое дело было в 1945 году, когда я воевал.
Тут все знали, куда идем, сколько осталось км до Берлина и т.д.
2.3.1990 г.».
«Во вражеском тылу полк продвигался на восток и таял.
Никто не говорил, какие деревни проходим. Мы двигались на восток в недежде встретить своих, соединиться, получить подкрепление и опору.
Никто не думал, что отступление будет таким трудным и длительным.
Последний большой бой для нас был (дату не помню, но по моему 28.6.1941 г.) у д. Гуды, севернее г. Лида, где стоит памятник нашим бойцам (имеется в виду поворот с шоссе идущего из Лиды в Литву на право, на д.Гуды. Имеются снимки – В.Б.):
- одна дорога ведет на совхоз Лидский,
- а другая идет прямо – асфальтовая (на север – в Литву – В.Б.).
В этом бою погибли лошади ездового Прусакова: пройти метров 500 дорогой
(от поворота на совхоз?! – В.Б.) и вот тут то бой был, где ребят побило и вправо к совхозу Лидский. Там был большой густой сосновый бор и уже деревья крупные – по 100 с лишним лет. И вот тут стояли пушки наши, на одной из которых я ехал.
В том районе много стреляли наши пушки «45-ки». Когда (немецкие – В.Б.) снаряды начали падать – одну лошадь убило, вторую.
Потом был бой пехоты: наши наступали, «Ура!» кричали. Прогнали немцев и стали собираться уже под вечер. А немцы тут с огнеметов зажгли кругом лес. Лес горит, дым страшный. Наши их отогнали и стали уходить.
Ребята пришли (мимо меня отходили) и говорят: «Ну, что, Борис – везти тебя не на чем. Нести мы (тебя) не можем – сами еле ходим. Оставайся: вон где-то стрельба идет – наверно наши основные силы идут - выручат».
«Во время боев я видел группу офицеров при штабе но:
- ничего про Селиверстова даже и не думал
- и о судьбе знамени не знаю, но приходившие наши солдаты говорили что его якобы закопали там где похоронили комиссара Черных»
(из письма №2 от 22.10.1986 г.).
Вернувшись от командира батареи Виктор сообщил мне безрадостные вести:
- остатки полка истекают кровью,
- нет продовольствия и боеприпасов,
- артиллерию везти нечем,
- кругом враги,
- застрелились ст.бат.комиссар Черных и ст.политрук Титов,
- полковое знамя закопали там, где похоронили комиссара Черных,
- решено пробиваться к своим небольшими группами.
Нога моя распухла - никто не перевязывает, ни чем не мажет, ничего нет.
Ребята меня и орудия оставили в надежде на скорое возвращение и пошли сами (дальше – В.Б.). Так вот там 2 наши пушки 45-ки противотанковые и бросили. Может они и сейчас лежат там в лесу.
Они должны быть целыми и можно будет (попытаться найти их и – В.Б.) водрузить их на памятник-ДОТ, где доска (установленная сыном м-ра Яковлева в честь памяти боевых товарищей его отца южнее Сонического моста через Августовского канал – В.Б.).
И так я там и остался один в лесу. Отдохнул немножко и превознемогая боль пошел к деревне. В крайней хате мне дали молока и хлеба. Посоветовали пробираться хуторами. В Литве встретил таких же окруженцев, как и я.
Я и группа товарищей (солдат и офицеров), а затем в одиночку пытался как-то прорваться к своим. Долго бродили по лесам от хутора к хутору и вновь пути расходились.
15-16 июля, (когда) отдыхал на одном из хуторов недалеко от Лиды, его неожиданно окружили немецкие мотоциклисты и я попал в плен.
В Лидском тюремном лагере-замке военнопленных к тому времени было около 4 тысяч наших бойцов и командиров и майора Яковлева я там не видел, хотя все там были под открытым небом и его-то я и мои друзья-однополчане увидели бы. Но его в тот период там небыло. А вот Прусаков и другие уже там были, но не знаю, давно ли.
Немцы, которые вели перепись (военнопленных – В.Б.):
- говорили почти чисто по русски,
- некоторые из них имели знаки отличия унтер-офицеров, ефрейторов и т.п.
Когда я:
- было попытался обрехать номер полка,
- а потом место службы сказал «Сопоцкино»,
то один мне сразу сказал: «Не бреши:
- ты с 213-го с.п.,
- ваш ком. полка – майор Яковлев,
- мы знаем все, вплоть до того, каких девочек майор любил – шатенок или брюнеток».
Олег Нельзин:
Re: Вопрос спецам 14.10.2004 10:39 http://www.soldat.ru/forum/forum.html?page=1&id=13192&referer_query=page%3D1
«Ответ достаточно прост. Во-первых, агентурная разведка. По воспоминаниям одного артиллериста-минометчика, чуть ли не через два дня после прибытия его части на фронт, о нем лично как командире было уже известно немцам. Второе, опрос пленных. К середине июля, о чем идет речь в письме, собрать информацию о командире в должности комполка можно было достаточно подробную, включая и "девочек"».
Podobranetz:
Re: Вопрос спецам 14.10.2004 10:00 http://www.soldat.ru/forum/forum.html?page=1&id=13190&referer_query=page%3D1
«Кстати, у Н.К. Попеля ("В тяжкую пору") при описании боёв у Дубно:
"С высотки севернее Потлуже, не выходя из танков, мы с Васильевым наблюдали за боем. Какую службу сослужили в этот час верткие, подвижные, как ртуть, мотоциклы! Они колесили из конца в конец но высокой ржи, выскакивали то тут, то там, давали очередь-другую и исчезали.
Противнику было не по себе, он нервничал. Его танки бросались с фланга на фланг.
Оксен на минуту поманил меня.
— Любопытная книжица. Попалась в портфеле. Не силен в немецком, но кое-что разобрал. Характеристики всех наших командиров, начиная от командира полка, и всех приграничных частей. Про Дмитрия Ивановича указали, что он в тридцать девятом году разгромил кавалерийскую группу Андерса. Васильева называют выдающимся русским полковником. Есть и о том, кто насчет выпить, а кто насчет женщин. Поразительная осведомленность.
Я передал эти слова вместе с книгой в сером переплете "выдающемуся полковнику". Он полистал ее и вернул Оксену.
— Вынюхивать умеют... Но сегодня мы им все равно дадим прикурить. Характеристика обязывает... "
а также:
"Петренко привел ко мне пленного офицера.
— Судя по документам и картам,- у Петренко в руках солидный портфель с большими никелированными застежками, — штабник и, вероятно, из крупных. Схватили ночью у Птычи. Разговаривать, сучий сын, не желает.
Пленный невысокого роста, ладный, с розовым холеным личиком, смотрит независимо и, как мне показалось, насмешливо.
— Не хочет говорить, ну и шут с ним! Документы переведите, а самого отправьте куда следует.
— Не надо меня отправлять "куда следует". Вот тебе номер! Германский офицер изъясняется на чистейшем русском языке.
— Вы русский?
— Не совсем. Мы давно готовились к войне с вами, изучали язык. Мне это было несложно, так как мои папа и мама выходцы из России. Отправлять меня "куда следует" неразумно. Я не считал нужным разговаривать с этим господином (небрежный кивок в сторону Петренко), ибо не был уверен, что он уполномочен решать мою судьбу, а вам, господин комиссар, я отвечу на все вопросы при условии, что вы сохраните мне жизнь. Великая Германия не пострадает от моей откровенности. Ваша осведомленность о германских дивизиях вряд ли отразится на судьбах войны. В худшем случае наша победа придет на тридцать минут позже и еще дюжина немцев ляжет в сырую землю. Полагаю, моя жизнь того стоит...
Он не спеша произносил каждую фразу, кокетничая своим чистым произношением и своим цинизмом.
- Как вам угодно воспользоваться моей компетентностью? Имейте в виду: я — начальник оперативного отдела корпуса и мне многое известно. К памяти претензий не имею. Можете в этом убедиться: вы — Николай Попель, бригадный комиссар, рождения 1901 года. Участвовали в монгольских операциях и финской кампании. Женаты и имеете двух дочерей. Забыл лишь название улицы в Дрогобыче, на которой вы жили со своей фамилией. Постараюсь вспомнить..."».
Максименко: «Содержали (нас) в ужасном состоянии. Лишь на 3 день в лагерь привезли несколько мешков отрубей и выдали узникам по небольшой порции из консервной банки. Это «кормление» специально фотографировалось для показа в Германии.
Через 5-6 дней нас погнали на ж/д, погрузили в вагоны для скота и товарняком, по 80 человек в вагоне (без захода в Гродно и в Фолюш) отправили в лагерь, находившийся примерно в 5 км от г. Сувалки (в Польше), (кажется в восточной или северо-восточной стороне), где посередине голого поля соорудили лагерь для военнопленных из нескольких рядов колючей проволоки и где люди под открытым небом, под дождем были доведены до уровня скота (не говоря уже о питании). Здесь:
- на 12 пленных раз в сутки выдают буханку хлеба и
- раз в 3 дня гоняли «на водопой» на речку, находившуюся в 2-3 км от лагеря.
В 2 км от лагеря находился большой дремучий лес и конца ему не быловидно.
Нога у меня опухла, почернела и я на водопой не ходил. И т.к. я ходить почти не мог, то воду приносил мне в сапоге тоже оказавшийся в плену мой земляк и однополчанин Виктор Леонидович Прусаков (который перевозил меня во время боев на зарядном ящике орудия ПТО). Майора Яковлева я впервые увидел числа 25 июля или в начале августа в лагере «Сувалки», когда я уже ходил самостоятельно и нас гоняли на водопой. Причем первыми увидели Яковлева мои земляки - друзья-однополчане: Прусаков и Мостолярчук, которые (до этого – В.Б.) ходили на водопой на речку. Офицерский блок находился напротив нас. Между (нашим и их блоком – В.Б.) был проезд 20-30 м.
Майор был в:
- его собственной зимней (толстой) суконной гимнастерке с петлицами, но без шпал (была она со следами пыли и сидела на нем не плотно, с перекосами, что говорило о том, что под гимнастеркой были бинты-перевязки),
- брюках галифе,
- сапогах,
- на руковах были шевроны.
Двигался он медленно и неуклюже, стоял у колючей проволоки, с тоской смотрел на нас и кивал головой в знак приветствия. Мы здоровались: «Здравствуйте товарищ майор».
Ребята, которые ходили до меня мимо него раз 5-7, видели его в окружении какого-то офицера в шинели, высокого роста.
По моему я видел его дважды:
– в июле или начале августа и
– в конце августа или первых числах сентября я видел его в последний раз.
Когда офицерам давали пищу – их «столовая» находилась в 70 м от нашего блока.
Офицеров Мельника, Макаренко, Богданова, Лещенко, и Тимонина я не знал» (л-та 213 с.п. Мельника видели в Гродно и кажется в Сувалках тоже, в форме немецкого офицера – В.Б.).
Наступила осень, а с нею и холода. Для укрытия от непогоды пленные копали в земле ямки и норы кто чем мог и в них сидели, но их при дожде быстро заливало водой.
Расстрелов в Сувалках небыло, но был такой случай: наши пленные, среди которых было много командиров, видя неминуемую гибель от голода, холода и беспрерывных дождей (ведь мы были под открытым небом) решили бежать. Кто-то принес в лагерь ножницы по металлу и их решили передать в блок, который был ближе всего к лесу. Здесь проволоку перекусили руками и сделали проходы к крайнему блоку, где располагались евреи. В условленный час все люди из соседних блоков двинули в еврейский блок, но там храбрых не оказалось и проход не сделали. Такое скопление людей немцы обнаружили и открыли стрельбу. И очень многие погибли в ту ночь. Возможно погиб тогда и майор Яковлев. Он был преданным воином и не мог не попытаться бежать.
В начале сентября нас перебросили в лагерь Лиза (а майор Яковлев, если остался жив после неудавшегося побега - остался в Сувалках),
а из него в землянки лагеря Фишборн, где ежедневно от холода и голода умирали сотни людей.
Весной 1942 г. мне удалось выбраться в рабочий лагерь, где долбили камни для ж/д путей. За попытку к бегству меня гоняли 2 смены работать, а в обеденный перерыв не давали есть и ставили под забор между рядов колючей проволоки. Правда вечером ребята подкармливали меня, но силы меня покидали, т.к. на работе филонить нельзя было – за мной специально присматривали. Через какое-то время была отправка 100 человек в лесной лагерь – корчевать пни для смолы. За попытку к бегству:
- меня избили,
- имитировали расстрел,
- а затем (видимо в феврале 1943 г.) отправили в штрафной лагерь Аленштейн.
Оттуда я через знакомого русского фельдшера (Михаила Балаболкина из Устькаменогорска) попал в больницу для военнопленных, где прокантовался до осени 1943 г.
Оттуда попал к помещику на с/х работы (округ Россель, д. Коминен), где пробыл до декабря 1944 г.
После Зимнего наступления наших войск на Восточную пруссию 24.1.1945 г. я освободился. Первоначально (до проверки контрразведкой) занимался засолкой сала для фронта недалеко от Кенигсберга. Затем, 28.01.1945 г. я попал в 438-й с.п. 129-й Орловской дивизии, с которой дошел до Берлина и участвовал в боях, в т.ч. во взятии Берлина.
31.4.1945 г. был вновь ранен и до конца войны пролежал в госпитале.
Демобилизовался в декабре 1946 г. За участие в боях и работу в мирное время имею несколько правительственных наград.
Сейчас нахожусь на пенсии, занимаюсь по дому. Имею семью, в которой 2 сыновей и 5 внуков. Есть дача и машина. Люблю рыбалку и охоту.
По праздникам встречаюсь с молодежью и пионерами.
17.11.1986 г. я получил письмо от жены Виктора Прусакова. Она сообщила, что он в прошлом году по пьянке (а пил он крепко) замерз прямо возле проходной, где он был сторожем. Как много раз я писал ему и просил бросить пить, но он не мог уже остановиться и результат – вполне закономерный. Кажется остался еще 1 однополчанин – Леня Рыбаков. У жены Прусакова мало что можно узнать… Думаю, что у нее вряд ли можно найти фотокарточку. Я ей уже писал, но она почему-то не отвечает. Ведь она ему не родная, а просто он бросил 1-ю (жену), сошелся со второй и она его содержала из жалости. Больше ее тревожить не надо – она о его жизни ничего не знает».
1986-1989 г.
В.Бардов: а вот первый отклик на воспоминания Бориса Матвеича такого же простого и честного солдата, как и он сам.
Ломоносов Дмитрий Борисович
Воспоминания Максименко 25.10.2004 11:51 http://www.soldat.ru/forum/forum.html?page=1&id=13595&referer_query=page%3D1
Прочитал с большим удовлетворением:
- бесхитростный и правдивый рассказ простого солдата войны,
- без штампов, обычно вставляемых редакторами подобных воспоминаний, о ненависти к врагу, любви к Родине, верности заветам и т.п.,
Подвигом миллионов таких солдат, безропотно отдававших свои жизни, исполняя свой долг (а не «мудрым» руководством генералиссимуса с жуковыми и еременками), достигнута Победа.
