"...Гроб на полуторке повезли по слякотной дороге на офицерское кладбище в Темрюк. Туда, где погиб Михаил Талыков.
Рядом со мной у могилы стояла старушка. Она усердно крестилась. Я заговорил с ней.
— Бабуся, вы все время оставались в Темрюке?
— Все время, сыночек, все время...
— У вас в городе много наших самолетов падало?
— Один за все время упал, один.
— Когда это было, не припомните?
— Как не припомнить? На великомученицу Евдокию...
— Какого же числа?
Старушка шепотом считала, загибая корявые пальцы:
— По новому стилю выпадает на четырнадцатое марта.
— Где упал?
— За моей хатой. Так низко летел да качался, как раненая птица, — думала, за мою трубу зацепится. А он дальше, дальше, да во двор горсовета. Там фашистская комендатура стояла...
Старинное каменное здание рядом со сквером. Во дворе обвалившийся орудийный окоп. Дерево без верхушки, ствол будто молнией расщепило.
Собрались местные жители, наперебой рассказывают:
— Вот тут упал, плашмя... Выволокли его хрицы, мертвого, а он, словно живой, лежит. Молоденький, русы волосы вьются...
— Заслуги с него сняли, потом брезентовые сапоги, кожанку.
— Ой, миленькие, а потом как начали его бить сапогами, мертвого-то...
— Ночью где-то закопали, а где — никто не знает."
