Какую же траву в качестве "передовой" напечатали в крайнем майском ВИЖе...
Это не 70-е, это на уровне кон. 40-х - нач. 50-х. Даже хуже.
ФУРСОВ Андрей Ильич — директор Центра русских исследований Московского гуманитарного университета, директор Института системно-стратегического анализа, академик Международной академии наук (г. Инсбрук, Австрия) (Москва. E-mail: rusint@bk.ru)
В этом году мы отмечаем 70-летие Великой Победы советского народа над Третьим рейхом, над национал-социалистической Германией, организовавшей поход континентальной Европы против Советского Союза, т.е. против исторической России, как бы она ни называлась. Празднование нынешней годовщины существенно отличается от того, как отмечались 50-летие (1995 г.) и тем более 40-летие (1985 г.) этого события мирового значения. За последние полтора десятка лет на Западе (даже не скажешь: «определённые круги на Западе», поскольку позиция, о которой пойдёт речь, по сути стала официальной, особенно в англосаксонских странах) развёрнута массированная пропаганда по извращению механизма возникновения, основных событий и результатов Второй мировой войны, которая для советского народа и особенно его русского ядра (поскольку именно русских планировали стереть из истории нацисты) стала Великой Отечественной. На СССР пытаются возложить вину за развязывание Второй мировой, тыча «пактом Молотова — Риббентропа» и подчёркивая якобы сходство гитлеровского и сталинского режимов как «тоталитарных»; превозносится материальная помощь союзников, прежде всего США; ставится под сомнение сам факт победы СССР. «Аргументы»: победило не государство, не власть, а народ «вопреки сталинской системе»; потери были столь велики — «трупами закидали противника», — что приходится говорить не о победе, а о поражении. Эти «аргументы» охотно подхватила «пятая колонна» в России, открыто пропагандируя точку зрения нашего нынешнего геополитического противника (впрочем, всегдашнего, по крайней мере с момента окончания наполеоновских войн). И хотя сейчас в плане патриотизма у нас ситуация существенно лучше, чем 10—15 лет назад — сегодня невозможно представить на ТВ подло-провокационное обсуждение вопросов типа «какой фашизм хуже — немецкий или русский», как это было сделано в одной из программ «Культурная революция», — ситуация вовсе не безоблачна: информационная, психоисторическая война против России продолжается, а потому будут продолжаться попытки принизить роль и значение Великой Победы СССР, лишить нас её. Целей здесь несколько.
Во-первых, победа в Великой Отечественной — это до сих пор то немногое, что духовно, исторически объединяет миллионы людей на постсоветском пространстве, причём людей не только старшего и среднего возраста, но и молодёжь. Это чувство единства, общей исторической судьбы важно не только с точки зрения социальной памяти и идентичности, удары по которым сознательно и систематически наносят геополитические и цивилизационные противники России, но и с практической точки зрения — как одна из основ реинтеграции постсоветского пространства будь то в форме Евразийского Союза или какой-то иной.
Во-вторых, приписывая СССР развязывание Второй мировой войны, России и её народам, прежде всего русскому, стремятся навязать чувство вины, а следовательно, комплекс исторической неполноценности. Отсюда помимо прочего возникают требования покаяться. Как отмечают некоторые западные обозреватели и аналитики, на Западе недоумевают: почему русские, потерпев поражение в «холодной войне», не каются так же, как это до сих пор делают, правда всё менее охотно, немцы, потерпевшие поражение во Второй мировой. В этой связи надо совершенно чётко понимать, что привитие комплекса исторической неполноценности тому или иному народу — мощное оружие в борьбе против этого народа.
В-третьих, приравнивание СССР к гитлеровской Германии и возложение на него такой же или почти такой же вины за развязывание Второй мировой войны, как вина Третьего рейха, выталкивает Россию как правопреемницу СССР из ряда победителей со всеми вытекающими последствиями. В 1995 году, выступая перед американскими военными, президент Клинтон заявил, что США позволят России быть, но не позволят ей быть великой державой. Действительно, сегодня Российская Федерация — не сверхдержава, какой был СССР, однако она до сих пор является одним из пяти членов Совета Безопасности ООН, имея право «вето» — как победитель во Второй мировой войне. А это де-юре означает великодержавный статус, еще одним аргументом в пользу которого является тот факт, что Россия до сих пор — единственное государство, способное нанести США неприемлемый для них ущерб. В таком контексте стремление вытолкнуть Россию из числа победителей, возложив на СССР равную с Третьим рейхом вину за развязывание Второй мировой, имеет вполне очевидные цели, особенно в последние два года. Ведь в ходе сирийского кризиса выявились пусть осторожные, но тем не менее очевидные и эффективные шаги России к возвращению де-факто великодержавного статуса: активная самостоятельная роль на Ближнем Востоке — традиционной зоне интересов СССР, т.е. за пределами так называемого ближнего зарубежья.
Аргументы ненавистников России, стремящихся «унасекомить» нашу Победу, в принципе побиваются легко. Достаточно вспомнить, что договор о ненападении с Германией СССР заключил последним среди европейских держав (т.е. всем им, оказывается, можно, а СССР — нельзя). Совершенно очевидно и то, что второй фронт союзники открыли только тогда, когда стало ясно: СССР и без их помощи разгромит Третий рейх и выйдет к Атлантике. Наконец, достаточно просто оценить реальные цифры соотношения военных потерь СССР и Германии, чтобы раз и навсегда заткнуть рот кликушествующим о том, что мы победили якобы только потому, что «закидали немцев трупами» в пропорции 5 : 1, 8 : 1, 10 : 1. В действительности цифры эти таковы: 11 900 000 военных потерь у СССР и 8 876 000 у немцев, т.е. соотношение 1,29 : 1,0. Эти цифры давно известны исследователям как в России, так и за рубежом. Очень странно, что ложь о наших мнимых потерях то и дело всплывает из года в год.
Впрочем, вряд ли есть необходимость, особенно в год 70-летия Победы, говорить о частностях. Имеет смысл взглянуть на Великую Отечественную войну в целом, в контексте широкой исторической панорамы, и в то же время зафиксировать некоторые принципиально важные позиции с точки зрения как истории, нашей памяти, так и сегодняшнего дня, нынешнего этапа мировой борьбы за власть, информацию и ресурсы.
В этой связи было бы целесообразным остановиться на следующих принципиальных вопросах:
— особенности Великой Отечественной (Второй мировой) войны с точки зрения русской и мировой истории;
— механизм организации (развязывания) Второй мировой войны и обстоятельства начала Великой Отечественной войны;
— причины Победы и её результаты;
— роль Великой Отечественной войны в русской и мировой истории;
— уроки Великой Отечественной войны с точки зрения сегодняшнего дня, когда всё больше серьёзных аналитиков говорят о том, что политика США (североатлантических верхушек, хозяев Запада) поставила мир на порог Третьей мировой войны.
Подавляющее большинство людей полагают, что мировых войн в нашей истории было две, и обе они ограничиваются ХХ веком. На самом деле мировые войны за гегемонию — имманентная черта капиталистической системы, её политэкономии. Как правило, именно они фиксируют окончательное наступление очередного цикла накопления капитала. Так, пик голландской гегемонии (1625—1672 гг.) и голландского цикла накопления капитала тесно связан с первой по счёту мировой войной — Тридцатилетней (1618—1648 гг.); пик британской гегемонии (1815—1873 гг.) и расцвет британского цикла накопления капитала стал результатом двухраундовой англо-французской мировой войны (Семилетняя война 1756—1763 гг.; революционные и наполеоновские войны 1792—1815 гг.); наконец, пик гегемонии США в капиталистической системе и американского цикла накопления стал результатом двух мировых войн ХХ века.
На Западе довольно широко распространена следующая схема мировых войн. Согласно ей в мировых войнах за гегемонию в капиталистической системе сталкиваются морские и континентальные державы: Голландия — империя Габсбургов, Великобритания — Франция, США — Германия. Побеждают каждый раз морские державы, в том числе и потому, что на их стороне оказывается прежний гегемон — морская держава: на стороне Великобритании — Голландия, на стороне США — Великобритания.
Трудно сказать, чего больше в этой схеме — наивности или сознательной лжи. Дело в том, что решающий военный вклад в победу голландской коалиции над Габсбургами внесла континентальная Франция, ну а начиная с Семилетней войны решающую военную роль в победах морских держав над континентальными играла Россия (СССР). Именно Россия нанесла поражение «непобедимому Фридриху II». Именно Россия сокрушила Наполеона. Именно Россия оттянула на себя немецкие войска в августе 1914 года и тем спасла Париж и западный фронт. Наконец, именно СССР благодаря героизму народа и своей Красной армии разнёс в пух и прах вермахт и нацистскую Германию.
В этом плане мы можем сказать, что наша Великая Отечественная как часть мировой войны середины ХХ века вписывается в долгосрочную геополитическую логику, по которой континентальная Россия, не будучи претендентом на роль гегемона капиталистической системы, выступала на стороне морских англосаксонских держав, не только решая свои проблемы в борьбе с европейскими континенталами — Францией и Германией, стремившимися объединить Европу (тщетно — как заметил Ф.И. Тютчев, поскольку после образования империи Петра I возрождение империи Карла Великого в Европе стало невозможно), но и способствуя англосаксонским победам. На этом, однако, сходство мировой войны, традиционно именуемой «Второй», и предыдущих мировых войн оканчивается и начинаются различия — принципиальные и весьма серьёзные.
Впервые в истории развернулась борьба между капиталистическим и социалистическим (т.е. антикапиталистическим) государствами. В этом принципиальное социально-экономическое отличие последней мировой войны от предыдущих: здесь помимо геополитической и мироэкономической борьбы имела место схватка различных социальных систем, различных идеологий, различных социальных проектов.
В прежних мировых войнах ни один противник России — ни Наполеон, ни Вильгельм II — не ставил задачу физического и метафизического стирания русских из истории. Именно такую задачу ставили нацисты, Гитлер. Речь шла о физическом уничтожении нескольких десятков миллионов русских и вытеснении оставшихся за Урал с последующим превращением их в рабов, в скот, лишённый исторической памяти и этнокультурной идентичности. В главном — германско-русском пласте, «сегменте» мировой войны огромную, целевую роль играл расово-этнический момент, чего никогда не было ранее в мировых войнах. Ставка для русского народа в последней мировой войне была максимально высокой: мы бились за право остаться в истории в виде народа, культурно-исторического типа, цивилизации. И победили. В этом плане Великую Отечественную ни в коем случае нельзя равнять с «германской войной» 1914-1917 гг.
В последнее время, особенно в связи со столетием начала Первой мировой войны, делаются попытки, главным образом теми, кого у нас принято называть либералами, противопоставить Первую мировую Второй, принизив значение последней. Эти попытки развиваются в русле противопоставления Российской империи как некоего позитива Советскому Союзу. Можно лишь приветствовать обращение к героям Первой мировой, однако из этого не следует равновеликость двух войн для русской истории.
Во-первых, как только что было сказано, в 1914 году немцы не ставили, в отличие от Гитлера, задачу стирания русских из истории — физического уничтожения одной части русских и культурно-психологического оскотинивания другой. Ставки в Великой Отечественной были неизмеримо и несравнимо выше, чем в 1914 году: быть или не быть России и русским вообще, и уже поэтому ни о каком уравнивании двух войн речи быть не может, при всём уважении к памяти павших в Первой мировой. Уже не говоря о том, что геройствовал и погибал русский солдат на полях Первой мировой не столько за русский интерес, сколько за кошельки англо-американских и французских банкиров, у которых самодержавие Николая II было в больших долгах.
Во-вторых, первая «германская для России окончилась поражением и распадом государства. Из Великой Отечественной войны СССР вышел не просто победителем, но одной из двух сверхдержав — на фундаменте Победы СССР просуществовал почти полвека. Российская Федерация существует сейчас только потому, что до сих пор не удалось разрушить этот фундамент.
В-третьих, две войны — чёткие иллюстрации того, что в одном случае (Российская империя) мы имели больное общество, в другом (СССР) — здоровое. Как только в 1915-1916 гг. был выбит старый офицерский корпус, рухнула армия, а вместе с ней — самодержавие, государство. Заменить офицеров как персонификаторов модального типа личности (а его нужно-то 7-8 проц. населения) оказалось некем.
В 1941 году был выбит довоенный офицерский корпус, рухнула армия, потеряв миллионы пленными. Но уже через несколько месяцев другой, вновь созданный офицерский корпус, другая армия нанесли поражение вермахту под Москвой, после чего последовали Сталинград, Курск и красное знамя над Рейхстагом. Произошло это в том числе и потому, что в 1930-е годы был создан тот самый модальный тип личности, советский человек, который и вышел победителем в войне, расписавшись на Рейхстаге.
Обычно, говоря о Победе, обращаются либо к поворотным битвам — Московской, Сталинградской, либо к финальным месяцам войны, хронологически близким к Дню Победы. Я же хочу обратиться к ближайшей предыстории и самому началу войны, поскольку полагаю, что именно тогда действия советского руководства и прежде всего И.В. Сталина в 1939-1941 гг. и Красной армии летом 1941 года, несмотря на поражения и отступление, заложили фундамент Победы. В то же время именно предыстория Второй мировой и Великой Отечественной, а также первые месяцы войны чаще всего становятся объектом фальсификации советофобов и русофобов. В связи с этим затрону три взаимосвязанных вопроса: 1) когда действительно началась Вторая мировая война? 2) какую роль в её начале сыграл Советско-германский договор 23 августа 1939 года? 3) готовился ли Сталин к нападению на Гитлера в начале июля 1941 года, как считают некоторые, начитавшись «произведений» предателя-перебежчика В. Резуна.
Начнём со второго вопроса. Хорошо известно и задокументировано, что всю первую половину 1939 года правительство СССР стремилось договориться с Великобританией и Францией о создании системы безопасности в Европе. Вяло ведущиеся (со стороны западных плутократий) переговоры убедили советское руководство в том, что в случае немецкого нападения на Польшу Великобритания и Франция исключают какие-либо активные действия, а СССР стремятся оставить по сути один на один с агрессором. На такую удочку СССР клюнуть не мог. 21 августа 1939 года британцы по сути сорвали переговоры в Москве (информация адмирала Дракса), будучи уверены, что СССР оказался в изоляции, и дело осталось за малым – спровоцировать конфликт между ним и Германией. Однако всего лишь через день взорвалась информационная бомба: СССР и Германия подписали договор о ненападении, британско-французский план был сорван. 1 сентября Германия напала на Польшу. Это считается началом мировой войны. Строго говоря, это было началом европейской войны, евразийской она стала в июне 1941 года, мировой – в декабре, но дело даже не е этом, а в том, действительно ли европейская (мировая) война началась 1 сентября 1939 года, а не раньше? Но прежде чем отвечать на этот вопрос, несколько слов о том, что и кто привели к германо-польскому конфликту.
Британцы активно повели Гитлера к власти с 1929 года, чтобы бросить его на СССР. Взяв власть в 1933 году, Гитлер не имел ни золотовалютных резервов, ни хорошо вооружённой армии, ни общей границы с Советским Союзом. Всё это в течение нескольких лет ему «поднесли на блюдечке». Аншлюс Австрии принёс золотовалютные резервы. Отданная по частям Чехословакия решала сразу три проблемы: дополнительные золотые запасы, мощный военно-промышленный комплекс (каждый третий танк, воевавший на Восточном фронте, был сделан на заводах «Шкода», переименованных в «Герман Геринг Веерке»; при этом танками чехословацкий вклад в военную мощь Третьего рейха далеко не ограничивался) и граница с Советским Союзом. Однако в конце 1930-х годов Гитлер с СССР воевать не собирался – он хотел нарастить мощь. А потому сделал следующее: Чехию превратил в протекторат Богемии и Моравии, а Словакию объявил независимым государством, причём эту независимость Гитлер гарантировал лично.
Британцы поняли, что фюрер пытается соскочить с крючка и решили приструнить его с помощью поляков. Последние, будучи то ли по наивности, то ли по гонору уверены в британской поддержке, потребовали от Гитлера передачи им Словакии в качестве протектората. Гитлер отказал и предъявил контрпретензии на «данцигский коридор». Ситуация зашла в тупик, однако воинственная позиция поляков убедила фюрера в том, что британцы будут давить на него с помощью Польши. Отсюда встала задача решения польского вопроса, но для этого нужно было договориться о ненападении с СССР. Я согласен с теми историками, которые считают, что фюрер был уверен британцы не будут воевать из-за Польши, а если и объявят войну, то, так сказать, понарошку. Но он ошибся. Впрочем, война на Западном фронте действительно шла почти понарошку – до захвата Франции, хотя даже до рубежа 1942-1943 гг. британцы воевали вяло.
Таким образом, вовсе не преуменьшая историческую вину Гитлера, мы не должны забывать всей той игры, которая привела к захвату им Польши, и того, кто эту игру затеял, перейдя Рубикон в Мюнхене 28 сентября 1938 года. Сразу скажу: именно этот день, по моему мнению, следует считать началом Второй мировой войны и одновременно датой создания антисоветского военно-политического блока четырёх европейских держав, который Сталин сломал договором 23 августа 1939 года, сделав первый шаг к победе мая 1945 года.
Здесь мы подходим к первому вопросу. Мюнхенский сговор (договором это назвать трудно) не просто отдавал Германии часть Чехословакии и приглашал в перспективе проглотить всё остальное. Это было нечто более серьёзное. Во-первых, на самом деле это был формально узаконенный акт агрессии четырёх европейских держав – Великобритании, Германии, Италии и Франции, направленный на расчленение суверенного государства, члена Лиги Наций. Этот акт должен был стать началом новой Восточной войны в Европе, эдаким вторым изданием Восточной (Крымской) войны, плавно перетекающим во Вторую мировую. Сам Гитлер подчёркивал, что война на востоке, т.е. с прицелом на СССР, должна начаться внезапной операцией против Чехословакии. Можно не сомневаться в том, что началом восточной кампании он считал именно захват Чехословакии.
Во-вторых, сам акт захвата фактически создавал в Европе агрессивный антисоветский блок, эдакое «протоНАТО», теневым хозяином которого была Великобритания –«клубы», «ложи», «группы» её правящего класса, а ударной силой, кулаком – Третий рейх.
В-третьих, Мюнхен-38 объективно был средством решения британцами некоторых внутриполитических проблем Германии, в частности срыва заговора генералов, стремившихся свергнуть Гитлера, – тот был слишком нужен банкирам и промышленникам Запада для сокрушения СССР и уничтожения национальных государств Европы. Тот режим власти Гитлера с его внутренней и внешней политикой, который оформился между 29 сентября 1938 года и 1 сентября 1939 года, есть результат скоординированных действий западноевропейских верхушек или, как сказал бы классик, «международного переплетения клик финансового капитала», их наёмных клерков в виде формальных глав правительств.
Не будучи посвящёнными в планы британско-французской верхушки, немецкие генералы считали, что агрессия против Чехословакии обернется для рейха катастрофой. Генералы исходили из чисто военной оценки: чехословацкая армия насчитывала 34 дивизии – 1 млн под ружьём, а наступать немцам пришлось бы в хорошо укреплённой, к тому же гористо-лесистой местности, т.е. военное поражение было гарантировано. В связи с этим генералы составили заговор: в середине сентября Гитлер по приезде из Берхтесгадена в Берлин должен был быть арестован и в случае сопротивления убит. О своих планах генералы сообщили британцам, и те сделали всё, чтобы сорвать заговор. Прежде всего, 14 сентября с визитом в Берхтесгаден отправился Чемберлен – это удержало Гитлера от поездки в опасный для него Берлин. Ну а мюнхенское соглашение вообще ставило крест на целесообразности заговора. «Сохраняя мир, мы спасли Гитлера», — писал посол Великобритании в Германии Н. Хендерсон. Разумеется, они спасали Гитлера для войны с СССР.
Кто-то может усомниться: как это связано с мировой войной, ведь до неё ещё далеко, а Чехословакию «схарчили» мирно. Но вот Черчилль (как и Гитлер!) считал иначе. Дорогого стоил его письмо одному из активных участников заговора. «Я уверен,— писал, в частности, Черчилль, — что пересечение немецкой армией или авиацией чехословацкой границы приведет с возобновлению мировой войны... Такая война, начавшись, будет вестись как последняя — до горького конца, и мы должны думать не о том, что случится в первые месяцы войны, но о том, где мы все окажемся в конце третьего или четвертого года»{1}. Далее Черчилль писал, что Великобритания и другие «демократические нации», невзирая ни на какие потери, сделают все, чтобы сокрушить агрессора, те. Гитлера, и победить.
По сути, своим письмом Черчилль объяснял генералам-заговорщикам следующее: во-первых, не надо лезть со своим заговором, не надо мешать захвату Чехословакии Гитлером. Во-вторых, этот захват будет означать де-факто напало новой мировой войны (к которой подталкивала его определенная часть британской верхушки – очевидные поджигатели войны). В-третьих, война продлится 3-4 года и станет ловушкой для Гитлера — рейху, измотанному войной с СССР, англосаксы и французы нанесут поражение. Письмо Черчилля со всей очевидностью указывает на реальных поджигателей войны.
На Западе прекрасно понимали и понимают, что путь к мировой войне открыл Мюнхен, именно поэтому выпячивают советско-германский договор 1939 года, переводя стрелки на СССР и пряча, таким образом, и Мюнхен, и свое геополитическое поражение — развал антисоветского блока, произошедший 23 августа 1939 года.
Еще один вопрос, который следует затронуть в год 70-летия Великой Победы: готовил ли Сталин нападение на Германию, не успев буквально на две недели, как это утверждает предатель Резун? Эта точка зрения побивается элементарным подсчётом военно-экономических потенциалов крупнейших держава конце 1930-х годов и знанием некоторых исторических фактов. Суть в следующем. Еще в 1937 году президент США Франклин Рузвельт заявил, что в случае возникновения конфликта между Германией и СССР позиция США будет такова если Германия нападёт на СССР, то США будут помогать СССР: если же СССР нападёт на Германию, то помощь будет оказана Германии. В апреле 1941 года Конгресс США официально принял следующее решение: если Германия нападет на СССР, то помощь будет оказана СССР, если же СССР нападет па Германию или позволит спровоцировать себя на нападение, то США выступят на стороне Германии. Гитлер прекрасно знал об этом решении и пытался спровоцировать Сталина на такие действия, которые с точки зрения международного права можно было бы квалифицировать нас агрессию; тогда рейх почти автоматически замирялся бы с Великобританией. Именно эту цель с немецкой стороны преследовала переговоры, которые, по многочисленным данным, тайно (но не для Сталина) велись в Великобритании примерно с 10 мая по 18 июня 1941 года между перелетевшим в Англию и якобы арестованным британцами Гессом и представителями британского истеблишмента (не случайно в Великобритании все материалы по Гессу засекречены аж до 2050 г.!).
Опасаясь, что немцы и британцы, сговорившись и устроив провокацию, обвинят СССР в агрессии и, воспользовавшись этим для замирения, нанесут совместный удар по СССР, Сталин, исходя из данных разведки, инициировал знаменитое заявление ТАСС от 13 июня (опубликовано в прессе 14 июня), выдержанное в миролюбивом тоне.
Это заявление используется хулителями Сталина в качестве доказательства «глупости вождя», «его стремления заискивать перед Гитлером», пытаясь таким образом оттянуть войну. Эти люди почему-то полагают, что адресатом заявления был Гитлер. На самом дело Сталин прекрасно понимал неотвратимость войны, и главной задачей перед лицом этой обрушивавшейся неотвратимости было лишить кого-либо на Западе, прежде всего в США, возможности приписать СССР малейшие агрессивные намерения по отношению к Германии — именно такое впечатление у США, у президента Рузвельта пытался создать Гитлер, провоцируя СССР в июне 1941 года.
Сталин трезво оценивал чем грозит СССР столкновение с коллективным Западом и его азиатскими сателлитами. Простой подсчёт военных потенциалов практически не оставлял СССР шансов. В ставшей классической работе «Взлёт и падение великих держав» П. Кеннеди представил следующую оценку военно-экономических потенциалов великих держав (в процентах от общемирового) на 1937 год: США — 41,7 проц., Германия — 14,4 проц., СССР — 14 проц., Великобритания — 10,2 проц., Франция —4,2 проц., Италия — 2,5 проц., Япония — 2,5 проц., остальной мир — 10,5 проц.{2} Даже если ограничиться великими державами (в случае войны с СССР к ним обязательно присоединились бы Польша и Турция) и учесть возросший к 1941 году военно-экономический потенциал СССР (третья пятилетка, оборвавшаяся в 1941 г., была насквозь военизированной, но ведь и потенциал Третьего рейха весьма и весьма увеличился и сам по себе, и за счёт поглощения промышленно развитой части Западной и Восточной Европы), соотношение сил было бы 75:15 не в пользу СССР, т.е. Запад имел бы пятикратное превосходство.
Безумцем Сталин не был, а потому мог планировать лишь ответный удар, который мог быть только контрнаступательным. Другое дело, что контрнаступление не получилось. Анализ причин этого выходит за рамки настоящей статьи, отмечу лишь, что шанс на победу Гитлеру давал только блицкриг — успех в течение 2-3 месяцев. В противном случае Третий рейх мог бы играть — с небольшими шансами — только на ничью (не случайно некоторые немецкие генералы заговорили о поражении уже в сентябре 1941 г.). Добиться полного разгрома Красной армии летом вермахт, несмотря на миллионы советских военнопленных и захват огромной территории, не смог. Именно это во многом предопределило Победу, одержанную в мае 1945 года! Активное сопротивление и контрудары Красной армии летом 1941 года, с чем фашисты не сталкивались в своих «прогулочных» европейских кампаниях, стали фундаментом Победы, прологом к Московской, Сталинградской и Курской битвам — как стал предтечей красного флага над Рейхстагом изрешечённый пулями красный флаг над брестской крепостью.
В Великой Отечественной войне победил наш многонациональный народ, организованный в советскую, социалистическую, на период войны сталинскую, как бы кому этого ни не хотелось, систему. Народ без и вне системы — толпа и не более того.
Один из важнейших уроков Великой Отечественной заключается в том, что в войнах побеждают здоровые социальные системы, здоровые нации. Олигархические системы (а царская Россия конца ХIХ в.— начала ХХ в. была системой стремительно олигархизирующегося, а потому разлагающегося самодержавия) войны не выигрывают. Чаще всего они либо терпят поражение, либо сдаются, принося в жертву страну. Отсюда и столь различные для России результаты двух войн.
Главный результат Великой Отечественной — это, конечно же, Победа. Но это непосредственный, краткосрочный результат. Долгосрочным результатом стали сверхдержавность СССР, быстрое, на 10 лет раньше, чем полагали на Западе, восстановление экономики, рывок в космос, великолепное образование, несколько десятилетий спокойной мирной созидательной жизни, в основе которой лежали мощь социального строя и уверенность людей в завтрашнем дне. Одним из факторов этой уверенности была Победа.
Сегодня можно сказать, что Великая Отечественная война и наша Победа в ней — центральное событие не только советской, но и русской истории: в 1941-1945 гг. русский народ, используя в качестве щита и меча советский строй, отстоял своё право не просто на бытие в истории, а на величие. Победа зафиксировала несколько моментов.
Во-первых, жизнеспособность социализма (системного антикапитализма) как новой, адекватной ХХ веку, в отличие от самодержавия, формы организации исторической России. Во-вторых, советская победа привела к резкой и мощной демократизации Европы, причем не только той, которая стала социалистическим лагерем, зоной влияния СССР, но и капиталистической. И дело не ограничивалось подъёмом левых вообще и коммунистических в частности (Франция, Италия) сил. Дело в поражении на Западе, в том числе и в тех странах, которые формально, с зубовным скрежетом вынуждены были стать нашими союзниками по антигитлеровской коалиции (Великобритания, США), сил, которые поддерживали нацизм, с конца 1920-х годов вели его к власти, чтобы решить свои внутренние проблемы и попутно натравить Германию на Россию для окончательного решения «русского вопросам». Всем этим силам пришлось уйти в тень. Правда, в тени они продолжали действовать довольно активно. Достаточно вспомнить, как американцы с помощью Ватикана спасали нацистских преступников (операция «Скрепка» и другие акции), вывозя их в США и Латинскую Америку и готовясь использовать в борьбе против СССР. И всё же в течение длительного времени «тени» было указано её место.
Не менее важным было то, что в 1950-1970 гг., вплоть до самого начала неолиберальной контрреволюции на западе, означавшей наступление верхов на средний слой и рабочий класс, капитализм под воздействием главным образом СССР был вынужден отклониться от своей имманентной логики развития и существенным образом социализироваться. Именно существование и успехи победившего, а не рухнувшего в войне социализма, как это планировала организованная в клубы и ложи верхушка мирового капиталистического класса, заставила буржуазию идти на уступки среднему слою и части рабочего класса, делиться с ними. Механизмом перераспределения доходов стало «welfare state» — государство всеобщего социального обеспечения. Этот вектор развития послевоенного капитализма был вынужденным, его обусловило наличие альтернативной капитализму мировой системы — социалистической.
В-третьих, Третий рейх — это не только операция германской финансово-промышленной верхушки при активном содействии англо-американских банкиров и промышленников, это еще и общезападный эксперимент (на немецкой почве) по созданию брутального постмодернистского политико-экономического порядка, в котором в интересах капиталистической верхушки ликвидировались все демократические достижения Запада, добытые средними и нижними слоями со времён Французской революции 1789-1799 гг. Речь шла о создании Железной Пяты в досовременной (орденские структуры, неоязычество и т.п.) обёртке, о ликвидации демократических институтов, многопартийности, в перспективе — гражданского общества и христианской церкви, но при сохранении капитализма Речь также шла о создании механизма управления большими массами населения на основе контроля над их психосферой (посредсом идеологической пропаганды, индустрии развлечений) и манипуляции поведением. Показательно, что американцы после 1945 года вывезли из Германии не только физиков, но и несколько сотен психологов и психиатров, которые в 1950-1960 гг. под зонтиком ЦРУ трудились над разработкой субкультуры «рок, секс, наркотики» как средства контроля над американской, а позже — и мировой молодёжью, её психосферой. Иными словами, Третий рейх был ещё и экспериментом по созданию постмодерного капитализма, очищенного от любых демократических форм, а также от мешавшего ему христианства. Советский Союз этот эксперимент в духе мрачного фэнтези прервал. Мир 1950-1970 гг. – мир Света и Добра, он стал таким благодаря нашей Великой Победе Но и рейховский опыт не пропал даром для мировой капиталистической верхушки, которая, особенно в последние два десятилетия, конструирует «бархатную» версию постмодерного капитализма, а возможно, и посткапитализма, но вовсе не коммунистического, а совершенно противоположного типа. Победа СССР отодвинула строительство такого капитализма почти на пять десятилетий, и именно этого не может простить Сталину и СССР значительная часть мировой капиталистической верхушки.
Наконец, в-четвёртых, победа СССР оказала мощное воздействие на периферию капиталистической системы, особенно на афро-азиатский мир. Его деколонизация была резко ускорена победой над Германией. Справедливости ради надо сказать, что США уже в 30-е годы вполне чётко ставили задачу разрушения британской колониальной империи (это была одна из их целей в войне, здесь их интересы совпали с интересами СССР); что с возникновением на рубеже 1950-1960 гг. первых офшоров колонизаторы сами были рады избавиться от колоний — появились более совершенные и менее обременительные формы эксплуатации «слабых мира сего». Однако благодаря победе СССР сама деколонизация нередко развивалась далеко не по западным планам, к тому же у «слабых мира сего» был могучий защитник в лице Советского Союза: Суэцкий кризис, война во Вьетнаме, Куба, Никарагуа, судьба некоторых африканских государств продемонстрировала это с совершенной ясностью.
70-летие Великой Победы мы встречаем в очень тревожном мире в очень тревожное время. Американо-бандеровский, а точнее, американо-нацистский переворот в Киеве в феврале 2014 года и агрессия науськиваемой США хунты против Новороссии — эно, по сути, первая после 1941 года агрессия Запада пролив русского пара, против исторической России. Результат агрессии — создание плацдарма для политического, а в случае необходимости — военного давленая на Россию. Таким плацдармом стала формально возглавляемая русофобами и находящаяся под внешним управлением Украина.
В февральском перевороте Залад опять, как в 1930-е годы, активно использовал нацистов, только на этот раз не немецких, а украинских. В этом плане мировая капиталистическая верхушка верна себе: ей не впервой использовать нацистов против России. Столкнувшись с небывалым по остроте мировым кризисом, западная верхушка вновь оказывается перед соблазном широкомасштабной войны, которая согласно их планам позволит ей этот кризис преодолеть. И вновь, как в 1914 и в 1941 гг. , эта верхушка будет пытаться выйти из кризиса за счёт России. Собственно, её идеологи это и не скрывают. Збигнев Бжезинский откровенно заявил, что мир XXI века будет построен за счёт России, в ущерб России и на руинах России. Запад Россия интересует как ресурсная зона, как резервная территория на случай геоклиматической катастрофы и как возможный театр военных действий в случае войны с Китаем. Точнее, интересует не Россия, а территория Северной Евразии, очищенная от большей части населения (чем не новое издание плана «Ост»?). России как таковой существовать согласно планам хозяев Запада не должно. Как заметил один из руководителей советской разведки генерал-лейтенант Л.В. Шебаршин, Западу от России нужно одно — чтобы её не было.
С момента появления России в XVI веке в качестве субъекта европейской (мировой) политики одна из главных задач Запада — установление контроля над ней, превращение её в «территорию Северной Евразии». Такие планы — их имелось два — были разработаны ещё в последней трети XVI века. Один — католический в Священной Римской империи (Габсбурги); другой — протестантский в Англии — речь идёт о выдвинутой астрологом и разведчиком Джоном Ди (подписывал свои донесения Елизавете I «007») концепции «зелёной империи», предполагавшей контроль английской монархии и Сити над Северной Америкой и Северной Евразией. С тех пор эти планы никуда не делась, они лишь развивались, то переплетаясь, то расходясь.
В 1991 году Запад по ряду причин не смог окончательно решить «русский вопрос» главным образом потому, что его хозяева были убеждены: Россия не поднимется. Сирийский кризис 2013 года показал, что это не так. Ответом стали американо-нацистский переворот в Киеве, прямая агрессия против русского мира. Но и здесь у заговорщиков и поджигателей всё пошло не так: наша «крымская виктория» и сопротивление Новороссии спутали им все карты. А мировой кризис тем временем обостряется, как и борьба в мировой верхушке. Россия и Китай создают Западу все больше проблем, а стравить их друг с другом, как это дважды в XX веке проделывали с Германией и Россией, едва ли получится. Учитывая низкий профессиональный уровень и, скажем так, повышенную нервозность и несамостоятельность формальных руководителей государств Запада (острой критике их поведение, связанное с указанными чертами, подвергает в связи с украинским кризисом даже Г. Киссинджер), нельзя исключить, что они в очередной раз попытаются столкнуть мир в большую войну, избрав главной мишенью Россию. Об этом, в частности, свидетельствует разнузданная антироссийская пропаганда, развёрнутая на Западе в ходе сирийского и достигшая апогее в ходе украинского кризиса.
Когда в 1941 году враг напал на нашу страну наши, отцы и деды сломали хребет его военной машине и расписались на Рейхстаге. Вопрос: если враг ещё раз посмеет посягнуть на наше право быть в Истории, где и на чем распишемся мы? В любом случае мы — дети и внуки победителей в Великой Отечественной войне — должны помнить великие слова: «Наше дело правое. Мы победим».
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Brissaud A. Canaris. New York: Grosset a. Dunlop, 1974. P. 115, 116.
2. Kennedy P. The rise and the fall of the great powers: Economic change and military conflict from 1500 to 2000. London: Fontana press, 1989. P. 430.
