>Никому не попадалось подробностей о съемках - в воспоминаниях, записках?
есть подробность, 1 штука :)))
Василий Борисович Ливанов
Неизвестный Шерлок Холмс. Помни о белой вороне
* * *
Фильм «Сталинградская битва» создавался по личному указанию Сталина. Участвовали все рода войск: пехотные полки, танковые соединения, авиация.
Готовилась съемка главной эпической сцены: решающее наступление наших войск. Киногруппа во главе с режиссером Владимиром Петровым расположилась на холме, возвышающемся над степной равниной. Вдали, за линией горизонта, военные консультанты, недавние боевые генералы, сосредоточили пехотные полки, танковые бригады. За ними, на подготовленных взлетных полосах, десятки самолетов ждали сигнала, чтобы подняться в воздух. Операторы на холме готовили к работе несколько кинокамер.
Старший военный консультант с белым флагом на коротком древке в опущенной руке подошел к режиссеру:
– Владимир Михайлович, по всей степи расположены наблюдатели с биноклями. Они следят за каждым вашим движением. Когда будете готовы, махните флагом – это будет для наземных войск и авиации сигналом к наступлению. – И передал Петрову флаг.
– А как махнуть? – спросил режиссер. – Вот так? – И махнул.
Через считаные секунды танки вылетели на равнину, за ними с криком «ура!» – пехота, а за ней на бреющем полете, ревя моторами, авиация. Заработала взрывная пиротехника.
Петрову и главному консультанту потребовалась врачебная помощь. Но все обошлось. Оправдались тем, что была необходима генеральная репетиция.
Выступая с речью на Учредительном съезде Союза кинематографистов, сценарист и кинокритик Виктор Шкловский, в частности, сказал:
– В советском кинематографе много прекрасных режиссеров, талантливых артистов, блестящих операторов… Пора, чтобы в наш кинематограф пришли мужчины!
Зал отозвался овацией.
* * *
Ваш год рождения: время, факты, подробности. 1949
Павел Кузьменко
Анаграмма, 2009
Эта книга о Сталине, о раздельно обучающихся в школе мальчиках и девочках, об атомной бомбе, о крепдешиновых платьях, о ненавистном Тито, о московских высотках, о "Кубанских казаках", об академике Лысенко
«Счастливого плавания». «Ленфильм», режиссер Николай Лебедев, в главной роли Николай Черкасов. Про нахимовцев. Больше всего из фильма запоминается какая-то удивительно светлая песня Соловьева- Седого «Солнышко светит ясное!» со смешными теперь словами. Недаром ее использует Сергей Соловьев в перестроечной комедии «Черная роза — эмблема печали, красная роза — эмблема любви».
Простор голубой,
Земля за кормой.
Гордо реет над нами
флаг отчизны родной.
Вперед мы идем,
Назад не свернем,
Потому что мы Сталина имя
в сердцах своих несем.
Перед известным режиссером Владимиром Петровым, автором «Петра I», была поставлена задача показать нечто грандиозное при минимуме средств: все средства «Мосфильма» ушли на «Кубанских казаков». Но и не забыть сделать фильм идеологически верным. Поэтому режиссер обходится практически без широких батальных сцен, как в своей предыдущей, снятой во время войны картине «Кутузов». Все больше крупные актерские планы. В главной роли Сталина — Алексей Дикий. Образы других полководцев (Рокоссовского, Чуйкова, Жданова, Черчилля, Гитлера) незначительны. О Жукове не поминается вообще. А фильм называется «Сталинградская битва».
«Ленфильм» выпускает «Ивана Павлова». Режиссер Григорий Рошаль. В год борьбы за приоритеты идея фильма понятна. Школьники и школьницы скрепя сердце смотрят на мучения собачек. «Суд чести» — насквозь идеологизированный фильм Абрама Роома о советских ученых, о борьбе с низкопоклонством. Хотя термин «безродные космополиты» в фильме не употребляется (снимали в 1948-м), но очень хорошо иллюстрирует соответствующую кампанию. В главной роли Борис Чирков.
Московского режиссера Юлия Райзмана приглашают поработать на Рижскую киностудию. Там он снимает правильный латышский фильм «Райнис». А на Минской киностудии работают тоже приглашенные режиссеры А. Файнциммер и В. Корш-Саблин. На правильной натуре сделан фильм про партизан «Константин Заслонов». Великий режиссер Александр Довженко на Киевской студии, которая еще не носит его имя, снимает фильм «Мичурин». Говорят, он противился введению в картину сцен борьбы с менделизмом-морганизмом. Но ничего поделать ...
Королев: факты и мифы
Ярослав Кириллович Голованов - 1994
В общем, все было так, как и полагается тому быть в эту ночь: провожали старый год, встречали новый. Об уходе 65-го Королев не жалел: трудный был год, нервный, больной. Наступает 66-й, авось посчастливей будет...
Никакого года впереди не было. Через две недели – смерть.
Когда в начале декабря я был у Королева, мы говорили не только о «Луне-8», но и о моей повести «Кузнецы грома», экранизация которой планировалась на Мосфильме. Сергей Павлович был «крестным отцом» этой повести – если бы не он, ее бы не напечатали. И с экранизацией он тоже помогал: Михаила Клавдиевича Тихонравова назначил главным консультантом, обещал подумать об организации съемок на космодроме и в цехе общей сборки. Тогда, в декабре, я говорил Королеву, что с ним хочет встретиться постановщик будущего фильма Владимир Михайлович Петров.
– Хороший режиссер? – быстро спросил Королев.
– Народный артист СССР, четыре Сталинские премии...
– Это ничего не значит...
– «Гроза», «Петр I», «Сталинградская битва», «Поединок», «Русский лес», – отчеканил я голосом отличника. – Понимаете, Сергей Павлович, от Островского, Алексея Толстого и Леонова он естественно перешел ко мне...
Королеву нехитрая эта шутка понравилась, он улыбнулся и сказал:
– Встретиться, конечно, надо. Вот кончится «Луна-8», там уже Новый год... Позвоните мне в первых числах января...
Я позвонил Сергей Павловичу днем 4 января 1966 года по «кремлевке» из кабинета главного редактора «Комсомольской правды». Напомнил о Петрове. Разговор наш был очень короткий.
– Давайте так договоримся. Я завтра ложусь в больницу... Нет, ничего серьезного. Надо сделать кое-какие обследования. Сразу приглашать Петрова к нам на предприятие вряд ли надо. Организуем встречу в президиуме Академии наук. Где-нибудь в конце января-начале февраля...258
– Выздоравливайте, Сергей Павлович...
– Спасибо...
Все!
Век необычайный
Васильев Б.Л.
Борис Васильев - 2003
"Издательство ""Проспект""", 19 мар. 2015 г. - Всего страниц: 270
Борис Львович Васильев (1924—2013) выдающийся русский писатель, фронтовик, автор замечательных и любимых миллионами книг, среди которых "А зори здесь тихие...", "Завтра была война", "Вы чье старичье?", "Не стреляйте в белых лебедей". По сценариям Бориса Васильева сняты десятки кинокартин — искренних, трогательных, настоящих, таких, например, как фильм "Офицеры" (1971). http://militera.lib.ru/memo/russian/vasilyev_bl/index.html
Русский интеллигент и жил другими масштабами, и считал в иной валюте, и имел все основания презирать буржуазную меркантильность с недосягаемой высоты русского духовного величия…
Но нам пока было не до литературы, потому что надо было отдавать долги, в которые мы влезли.
А на «Мосфильме» тогда существовал принцип доработки непрофессионально написанных сценариев, которые редактура отбирала из общего потока графомании, если вдруг обнаруживалась стоящая идея. Тогда приглашали профессионалов, хорошо им платили, но в титры имя их не попадало, даже если сценарий и запускался в производство. Редактор «Мосфильма» Ада Репина предложила мне доработать сценарий «Ее лицо» о девушке-партизанке. Этим сырым сценарием заинтересовался Владимир Михайлович Петров, знаменитый режиссер, поставивший такие фильмы, как «Гроза»,«Петр Первый», «Сталинградская битва» и другие. Так судьба свела меня с человеком, сыгравшим большую роль в моей жизни. И несколько слов – о нем.
ВЛАДИМИР МИХАЙЛОВИЧ ПЕТРОВ
Пожалуй, ни о ком не ходило столько легенд в нашем кинематографе, сколько о народном артисте СССР режиссере Петрове. Кто-то считал его белым офицером, участником знаменитого «Ледового похода» генерала Корнилова, попавшим в плен на Кубани, но выпущенным из лагерей для военнопленных по личной просьбе Станиславского и Немировича-Данченко (а он и вправду играл во МХАТе). Кто-то — начальником контрразведки Деникина, добровольно перешедшим на сторону большевиков, когда Деникин был уже под Тулой. Кто-то — нашим разведчиком в армии Мамонтова. Кто-то — английским шпионом, сдавшим нам их агентуру, за что и получил помилование (последняя легенда опиралась на безукоризненное знание Владимиром Михайловичем английского языка). Владимир Михайлович был неулыбчив, казался мне весьма строгим и не очень-то приветливым, и я поначалу чувствовал себя скованным. И, боясь жестокой отповеди, вносил весьма обтекаемые предложения по переделке сценария. Петров никогда с ходу не отвергал ни одного, даже самого примитивного. Записывал на аккуратно заготовленных четвертушках плотной бумаги и прятал в карман, обещая обдумать. И следующую встречу начинал с неторопливого разбора этого предложения, не разгромом, а логикой добиваясь того, что я сам отказывался от него. Все его карманы были набиты этими четвертушками с моими предложениями, а когда он почувствовал, что я дозрел до дерзости, сказал:
— Кинематограф, да и вообще все искусство — порядком истоптанное поле, в котором надо искать не легкий путь, а путь неожиданный. Ну, например, почему художник берется создать портрет девушки, которую он никогда не видел? Должна же быть какая-то причина, кроме поклона погибшей героине? Его личная причина.
– Должна, – пролепетал я.
– Пожалуйста, подумайте над этим, но... – он поднял палец, – помните, что поле ваших размышлений истоптано. Я не очень представлял себе истоптанное поле, почему и заменил его полем заминированным. Мне случалось на них попадать, и я всем существом соображал, куда же мне поставить ногу. Ситуация сразу показалась мне аналогичной, я исписал гору бумаги и... Нашел!
— Он — абстракционист! — заорал я, едва увидев Владимира Михайловича на «Мосфильме». — У него другое видение натуры, другое! Она ему не очень-то и нужна... На сей раз Владимир Михайлович ничего не стал записывать на своих четвертушках. Он помолчал, странно посмотрел на меня и неожиданно сказал: — Завтра — выходной. Пожертвуйте им и приезжайте ко мне домой. Там и поработаем. Так я впервые попал к Владимиру Михайловичу домой.
Он жил на улице Воровского, напротив ресторана ЦДЛ. Я сразу же был представлен его супруге Кетеван Георгиевне, урожденной княжне Дадиани. Она была погрузински приветлива и хлебосольна, но кроме кабинета и столовой я ничего то ли не видел, то ли не запомнил. Все затмил кабинет. Он был весь в книгах от пола до потолка, но меня больше всего привлекла вращающаяся трехполочная этажерка рядом с письменным столом. На нее так удобно было ставить те книги, которые могут понадобиться для какой-то конкретной работы. А потом – заменить на другие для другой конкретной... Только никакой конкретной работы у меня пока не было. Она существовала в мечтах, а тогда я просто зарабатывал на жизнь, переделывая сценарий под конкретного режиссера.
Было и еще одно удивление. Я знал, что Владимир Михайлович курит безостановочно, чуть ли не прикуривая сигарету от сигареты, но не ожидал, что в его кабинете-библиотеке повсюду будут лежать открытые пачки сигарет – хорошо знакомые мне пачки «Родопи», «Опала», «Пирина» и других марок – тогда вся Москва курила болгарские сигареты. И Петров, бродя по кабинету, брал сигареты из разных пачек. Я спросил: – Почему вы все время меняете марки сигарет? – Я пью вино, а его следует менять, чтобы отточить вкус и букет. И сигареты тоже. Кстати, это касается и литературы. Сравнение с литературой было туманным, но я его понял. Не разумом, а всем существом.
То есть как необходимость делать героя разносторонним, удивляя порою читателя, но создавая у него интерес к этому герою. Может быть, я толкую это замечание моего кумира в ином понимании, но тогдая все время учился. Мы сделали сценарий «Ее лицо», который очень нравился Владимиру Михайловичу. Однако в это время началась борьба с абстракционизмом, от Петрова потребовали переделки сценария в соответствии с требованиями очередной «охоты на ведьм», он отказался и предложил мне написать что нибудь для него. Я написал сценарий «Сегодня, в 16.10», в котором рассказывалась подлинная история, как из-за пьянства диспетчера чуть не потерпел крушение скорый поезд и беду предотвратило только мужество двух путевых рабочих. Мы довели сценарий до кондиции, получили «добро» в редакции «Мосфильма», Владимир Михайлович запустился в производство, успел подобрать актеров, но тут началась новая кампания, на сей раз по борьбе с пьянством, и Владимира Михайловича вынудили прекратить съемки. А у меня в это время наконец-то запустили на «Ленфильме» «На пути в Берлин», я уехал в Ленинград, и больше мы с Владимиром Михайловичем так и не увиделись. Он запустился с какой-то вполне проходимой картиной, на пробах актеров вышел из павильона покурить, сел в кресло и... и остановилось сердце. И сигарета долго дымилась в уже холодеющей руке...
Т.е. видимо выбирал-менял места съемки чтобы отточить вкус и букет, где то так
