|
|
От
|
Пауль
|
|
|
К
|
All
|
|
|
Дата
|
27.08.2018 11:38:06
|
|
|
Рубрики
|
1917-1939;
|
|
Кратко о ситуации в политической и военной верхушке Франции после Мюнхена
Французы, в целом, после Мюнхена не ожидали, что Гитлер успокоится и удовлетворится Судетами. Ожидалась дальнейшая немецкая экспансия в Центральной и Восточной Европе. Возникает естественный вопрос - что Франция может и должна ли противопоставить этому.
Министр иностранных дел Боннэ, напевая песенку группы "Мумий Тролль" ("Уходим, уходим, ухо-одим"), предлагал порвать все имеющиеся связи с восточными союзниками (не только с СССР, но и с Польшей, Румынией и т.д.). Тем самым, по мнению Боннэ, исчезал возможный повод для втягивания Франции в войну с Германией. Попутно надо было крепить союз с Англией и сосредоточиться на Средиземном море и колониях. С Германией же - улучшать экономические отношения. Тут Боннэ считал, что интенсивная гонка вооружений может "перенапрячь" экономику Германии и подтолкнуть Гитлера к решению проблем войной. А интенсификацией торговли и финансовой помощи это напряжение снимется. Одним из шагов по этому пути явилось заключение францко-германской декларации о неприменении силы.
Но для полного поворота требовалась поддержка военных. Что характерно, сначала Гамелен склонялся к схожему решению ухода из Восточной Европы. 12 октября он передал Даладье "Заметки о текущей ситуации". Мюнхен, по его мнению, перевернул стратегическую ситуацию в Центральной и Восточной Европе и, возможно, приведёт Германию к возобновлению Drang nach Osten, где Рейх найдёт жизненно важные ресурсы, необходимые для преодоления вражеской блокады. Надежды на эффективное сопротивление германскому натиску в лице Восточного фронта практически нет: ни на Польшу, ни на Советский Союз нельзя положиться. В то же время растущая военная мощь Германии в ближайшем будущем позволит ей вести войну на нескольких фронтах. Франция должна оставить Восточную Европу и совредоточиться на защите себя и своей империи.
Понимая глубокие последствия возможного решения, Даладье запросил мнения глав штабов. Представители ВМФ, ВВС и Колониальной армии в целом согласились с запиской Гамелена. Единственным противником явился начальник штаба сухопутных войск Луи Кользон. Он отметил, что у Франции два выбора: или следовать своей традиционной политике с организацией второго фронта в Восточной Европе, или отступить за свои границы и империю. Отвергая последнее, Колзон предупредил, что уход Франции отдаст в руки Германии ресурсы, необходимые для ведения длительной войны, и лишит поддержки значительной военной силы, в частости польских 50 дивизий. Так что Кользон настаивал на создании дипломатическими, экономическими и военными мерами "Восточного блока" от Балтики до Балкан, способного перекрыть путь Drang nach Osten. Без этого блока Франция не сможет противостоять установлению германской гегемонии в Европе. Видимо, эти доводы заставили Гамелена поменять свою позицию и более он не предлагал отбросить восточных союзников.
Получается, что мнения разделились и обоим сторонам теперь требовалась поддержка Даладье. Сам Даладье был в трудной политической ситуации после разрыва Радикальной партии с Народным фронтом и вынужденной опорой на правых и право-центристов. Последние больше склонялись к варианту Боннэ. Но тут на "помощь" пришла Италия. В декабре итальянские парламентарии скандировали "Тунис, Корсика, Савойская Ницца". Это резко ухудшило франко-итальянские отношения и сплотило французских политиков всех течений с целью противостояния итальянской экспансии. Но так же эти события дали понять, что Францию и после ухода из Восточной Европы не оставят в покое. Но Даладье сумел расширить эту "твёрдую линию и на Германию, т.к. считалось, что она как минимум поддерживает, если не провоцирует, Италию на подобные действия. А это подрывало уверенность в готовности Германии соблюдать любые договорённости. Многие, ранее выступавшие за налаживание отношений с Германией в обмен на "свободу рук" в Восточной Европе, поняли, что это только усилит Германию, чтобы посднее сокрушить Францию.
26 января 1939 года Даладье в Палате депутатов заявил, что он не примет "ничего, что помешало бы нашим связям с другими странами и ничего, что может привести к ослаблению наших взаимных обязательств. Их ценность растёт по мере приближения минуты опасности". Выбор Даладье и Гамелена не был продиктован какими-либо изменениями в балансе сил (который, скорее, для Франции даже ухудшился) и в то же время с большой вероятностью вёл к войне, но потому, что другой путь приводил к совершенно безвыходной ситуации. Жаль, что подобный вывод не был сделан в сентябре 38-го.
С уважением, Пауль.