В Луганске издана очередная "околокатынская" работа подполковника милиции
МВД Украины, старшего преподавателя кафедры философии права и культурологии Луганской академии внутренних дел В.В.Снегирева под названием "Это было в Старобельске. Эхо
Катынской трагедии: Свидетели и документы рассказывают." (Луганск 2004г.)
Интернет-версию можно посмотреть здесь: http://zhurnal.lib.ru/s/snegirew_w_w/
Автор однозначно придерживается общеупотребительной сейчас на Украине
"версии Геббельса" по Катынскому делу.
Большая часть книги представляет из себя механическую компиляцию различных
общеизвестных текстов по Катыни, причем значительная их часть, судя по всему, без особых затей стянута В.Снегиревым напрямую с сайта Юрия Красильникова www.katyn.codis.ru (в некоторых текстах даже опечатки такие же как на сайте у Красильникова ! ).
Но есть в книге и нигде ранее широко не публиковавшися очень интересные
свидетельства жителей Старобельска о некоторых деталях пребывания польских
военнопленных в Старобельском лагере.
Вот некоторые особо примечательные отрывки:
По утверждению старобельчанина Эдуарда Александровича Стодольского, который
некоторое время работал в НКВД: "Ну прежде всего начальником лагеря был не
капитан, а полковник Бережков. Человек, кстати, интеллигентный, скромный.
Помню и генерала Сикорского. Его, правда, с большой натяжкой, можно называть
военнопленным. Занимал с прислугой, в числе которой был и повар, целый этаж
в двухэтажном здании. Обслуживало его два автомобиля, передвигался свободно,
без охраны. Но поляки относились к нему не совсем хорошо. Дважды в неделю
они ходили в кинотеатр имени Чапаева. Больше никаких генералов я не видел, в
основном в лагере был средний офицерский состав" .
Паращенко Соня Ивановна (ул. Пролетарская, дом 46а), 1923 г.р. вспоминает:
"К полякам в основном относились хорошо, об этом свидетельствует, что
украинские девушки постоянно находились возле поляков. Так же она говорила,
что всегда вместе танцевали, кушали".
Курсантом Чесаловым И.Н. 4.05.2000 г. была проведена беседа с Леневой Кларой
Константиновой, которая в начале разговора рассказала, каким образом в
Старобельск попали поляки в 1939 г. С ее слов, военнопленными их не
называли, потому как относились к ним наши люди довольно-таки гуманно. Были
случаи, что зимой приносили полякам поесть и теплую одежду. Жили они в
разных местах: рядовых солдат разместили в женском монастыре; полковники
вместе с профессорами и учеными жили в домах по несколько человек. Генералы,
в том числе и генерал Сикорский, жили в отдельных домах, где им было
предоставлено обслуживание на высоком уровне: у некоторых был свой
автомобиль, своя прислуга, они свободно могли передвигаться по городу с
оружием.
6.05.2000 г. курсантом Чесаловым И.Н. была проведена беседа с Мирошниченко
Иваном Евсеевичем.
Иван Евсеевич говорил, что военнопленные поляки жили в Старобельске
наравне со всеми жителями города (по его словам это было похоже на курорт).
Военнопленными он их тоже не называл, так как жили они свободно: ходили куда
хотели, не работали. Для себя они построили 8 волейбольных полей, где
проводили свое свободное время; общались с местным народом, временами это
общение доходило до того, что молодые поляки попросту начали жить дома с
одинокими женщинами. Письма полякам приходили каждый день вместе с посылками
и денежными переводами из дома. Каждое утро поляки заказывали на рынке
доброкачественные, свежие продукты. Они в основном не работали, но были
случаи, когда сами помогали местным женщинам.
Поляков водили в городскую баню. Ивану Евсеевичу рассказывал один мужчина,
что когда поляки шли в баню, "пацаны" в шутку бросали в них камни, поляки
воспринимали это точно также.
По поводу расстрелов Иван Евсеевич утверждает, что ни одного поляка у нас
не было убито, умерло 48 человек от тифа.
В ходе беседы Иван Евсеевич перерассказал некоторые сведения, полученные
им от других людей. У него был когда-то старый знакомый (ныне покойный),
который работал на спецавтомобиле, на котором перевозил военопленных к
эшелону. Общаясь с конвойными, он узнал, что некоторые поляки не доезжали до
Катыни живыми. Но это все было уже за пределами Старобельска. Изучая жизнь
трех лагерей: Старобельского, Козельского и Осташковского Иван Евсеевич
говорит, что в Старобельске был самый гуманный лагерь.
Воспоминания Головинского Алексея Ивановича, 1928 г.р.
(место рождения: г. Старобельск, ул Кирова, 30 (тогда это была улица
Свободы, 30 напротив монастыря маленький домик)
место жительства: (на данный момент) г. Старобельск, ул. Щорса, 11):
"Когда военнопленных поляков пригнали в монастырь, мне было 11 лет. Я
хорошо помню, когда их вели усиленной охраной. Сразу же вокруг монастыря
поставили высокие деревянные вышки. С того момента поляков долгое время я не
видел, кроме некоторых случаев, которые запечатлелись в моей жизни навсегда.
Однажды ранним утром 1940 г. шли мы с тетушкой на базар. Дошли мы до ул.
Пушкина и увидели на дороге труп, на котором была польская форма (тогда я
впервые увидел убитого человека). Немного постояв мы поднялись выше, и на
пересечении ул. Пушкина и ул. Трудовая увидели еще один труп в польской
форме. Возле нас прошла какая-то женщина и сказала, что сегодня был побег.
Я удивился - было уже светло, а трупы лежали на улице.
....
После поляков в монастыре остались склады с картошкой, капустой, помидорами.
Дома есть было нечего, и потому мы пошли туда в поисках найти пищу.
Поляков кормили неплохо. Часто я видел как полуторка, набитая тушами,
заезжала в лагерь.
Каждый вечер у них были молебни".
И вот самый примечательный отрывок:
Рассказывает Юзеф Чапский. - "Я выехал из Старобельска 12 мая с группой 16
человек. На потолке и простенках вагонов надписи с последними датами: "Мы
должны высадиться в окрестностях Смоленска", "Нас направляют в Смоленск"...
После долгого пути через Харьков и Тулу мы прибыли к Смоленску."
Если кто не понял, о чем в этом отрывке написал Ю.Чапский, поясняю.
Написано здесь о том, что вагон, на котором 12 мая 1940 г. вывозили из
Старобельского лагеря последний этап с пленными польскими офицерами, ранее,
в апреле-мае 1940 г. использовался для перевозки пленных поляков из Харькова "в окрестности Смоленска".
Присутствующие на форуме сторонники "версии Геббельса", как обычно - глубокомысленно и пальцесосательно, возразят мне, что, дескать, теоретически возможно, что эти надписи сделали офицеры из Козельского лагеря.
Однако всерьез эту версию принимать не следует.
Соображения здесь элементарные.
Во-первых, специальные тюремные вагоны (вагонзаки) для перевозки заключенных
были в то время весьма дефицитны и планирование их использования для перевозок заключенных в Главном транспортном управлении НКВД СССР было очень строгим.
Например, несмотря на наличие утвержденного заместителем наркома внутренних дел плана перевозок военнопленных поляков из трех спецлагерей, представителям Главного управления конвойных войск все равно полагалось каждый раз накануне дня этапирования подавать письменные заявки на
предоставление вагонзаков на имя начальника Главного транспортного
управления НКВД комиссара государственной безопасности III ранга С.Р.Мильштейна.
Сводки с очень подробной, включая конкретные номера вагонов, информацией о
движении каждого тюремного вагона ежедневно (а иногда и по несколько раз в
день) предоставлялись С.Р.Мильштейном лично замнаркома В.Н.Меркулову.
По утвержденному плану транспортной операции одни и те же вагоны, как
правило, "челночили" на перевозке военнопленных из одного и того же лагеря.
К примеру, в сборнике "Катынь. 1940-2000. Документы" на стр.121-123 приведена сводная путевая ведомость одного из конвоев 236 конвойного полка, сопровождавшего этапы поляков из Осташковского лагеря.
Так вот, за период с 6 по 22 апреля 1940 одни и те же вагоны успели 7 раз(!)
использоваться для перевозки военнопленых на маршруте Осташков-Калинин.
При такой системе заказа вагонов и жесткого контроля за их использованием случайная
несанкционированная переброска вагонзаков из Козельска в Старобельск до полного окончания операции по разгрузке трех спецлагерей с пленными поляками исключалась.
А ввиду того, что железнодорожные станции Козельска и Старобельска находились на совершенно разных железных дорогах (Козельск - на Дзержинской,
Старобельск - на Донецкой), представляется крайне маловероятной, а практически - невозможной, и плановая переброска вагонзаков из Козельска в Старобельск.
И, во-вторых, обнаруженные Ю.Чапским надписи не могли быть сделаны
военнопленными польскими офицерами из Козельского лагеря по еще одной простой причине - в Козельском лагере уже 7 апреля 1940 г. разразился громкий скандал с
обнаружением аналогичных надписей на стенах тюремных вагонов и конвоирам 136 отдельного батальона был отдан категорический приказ - тщательно осматривать вагоны после каждой перевозки поляков и все обнаруженные надписи уничтожать
("Катынь. 1940-2000. Документы" , стр.32) !
Видимо, в 236-м конвойном полку и в Старобельском лагере такого скандала не
было и конвоиры осматривали тюремные вагоны после выгрузки этапируемых поляков более
халтурно.
И еще одно соображение, навеянное упоминанием ротмистра Юзефа Чапского.
В процитированном отрывке воспоминаний Ю.Чапского как в зеркале видна вся
мощь польского интеллекта и глубина польской мысли в Катынском деле.
Вроде бы неглупые, образованные и внешне вполне вменяемые поляки в связанных
с Катынским делом вопросах напрочь теряют всякую способность к элементарному
анализу информации, здравый смысл, чувство меры и начинают нести всякую чушь.
Юзефу Чапскому в 1940 г. самому показался несколько странным тот факт, что военнопленные из Старобельска почему-то перевозились в окрестности Смоленска.
Однако он, не долго думая, быстро и решительно нашел этому факту исключительно простое и по-польски элегантное объяснение.
По мнению Чапского, надписи в вагоне сделали поляки, ранее этапированные в
Юхновский лагерь из Старобельска !
Процитированный отрывок воспоминаний довольно маленький, но изложенная в нем
мысль польского аристократа Чапского очень глубокая: по Чапскому выходит, что расположенная в 40 км от Калуги и в 250(!) км от Смоленска станция Бабынино, на которой выгружались этапируемые из Старобельска в Юхновский лагерь военнопленные, это оказывается, "окрестности Смоленска" !
На самом деле, обнаруженные Ю.Чапским надписи на польском языке о перевозке военнопленных офицеров "в окрестности Смоленска" - еще одно очередное косвенное доказательство в пользу "версии Сталина".
После краткосрочного пребывания в Харькове в пересыльной тюрьме по мере формирования новых этапов польские офицеры из Старобельского лагеря этапировались далее на запад Смоленской области в лагеря №№ 1-ОН, 2-ОН, 3-ОН .
Обнаружение Ю.Чапским на стенах вагона надписей на польском языке о перевозке поляков "в окрестности Смоленска" просто, доходчиво и логично объясняется тем, что одни и те же тюремные вагоны использовались для перевозки как на участке Старобельск-Харьков, так и на участке Харьков-Смоленск.
Или, выражаясь в политкорректно-академическом стиле:
"Вероятность использования для вывоза из Старобельска последнего этапа пленных поляков тюремных вагонов, ранее использовавшихся для перевозки военнопленных польских офицеров из Харькова в Смоленск, во много раз выше вероятности использования для этого вагонов, ранее использовавшихся для перевозки военнопленных польских офицеров в Смоленск из Козельска.
При таких обстоятельствах обнаружение на стенах тюремных вагонов надписей на польском языке о перевозке в "окрестности Смоленска" с большой долей вероятности служит косвенным подтверждением факта перевозки в апреле-мае 1940 г. военнопленных польских офицеров в Смоленск из Харькова".
