Интересный текст от Atomic Cherry. Скопирую сюда полностью на случай, если кто телеграммом не пользуется, а смотреть тележные посты в браузере крайне неудобно.
На протяжении месяцев боевых действий западная военная помощь для Украины претерпевает значительные структурные изменения, суть которых часто ускользает от невнимательного наблюдателя.
По умолчанию принято считать, что с каждым новым этапом конфликта объемы поставок лишь увеличиваются с целью усиления ВСУ, но это утверждение правдиво лишь отчасти – определенное нарастание объемов помощи связано прежде всего с восполнением потерь украинской армии в военной технике, боеприпасах и военном имуществе, но не наращиванием ее возможностей.
Европа и США с первых дней боевых действий исходили из весьма специфической логики, суть которой заключалась в том, что по нанесению Российской Федерации определенного процента потерь в живой силе и технике, как считалось, Москва должна была отказаться от своих планов и согласиться на мирные переговоры. По этой причине поставки происходили точечно, их целью было купирование тех или иных преимуществ российской армии: превосходстве в танках, артиллерии, военно-морских силах.
Проблема такого подхода крылась в самой логике того, что пресловутый «процент потерь» вообще может оказывать хоть какое-то влияние на Кремль или внутреннюю обстановку в РФ. Западные планировщики выкинули из своих расчетов факт, который следовало учесть хотя бы с точки зрения военной истории – Россия является страной с крайне низкой чувствительностью к потерям. Можно смеяться над этим, можно это оспаривать, можно считать несущественным, но строить стратегию, отталкиваясь от игнорирования таких базовых принципов национальной психологии и восприятия, оказалось не только абсурдом, но и фатальной ошибкой.
С точки зрения военного искусства, Россия всегда была страной, которая плохо адаптируется к быстрому изменению обстановки и слабо ориентируется в условиях войн, характер которых заключен в высокой скорости принятия решений. Здесь вполне уместны примеры русско-японской или советско-финской войн – столкнувшись с сильным соперником, страна слишком медленно реагировала на нанесенные поражения, а получив более-менее приемлемые условия для заключения мира, предпочитала отступить. Но подчас события развивались по иному сценарию: так или иначе Россия перестраивалась и приходила к наиболее комфортному для нее формату ведения боевых действий – войны на истощение.
После событий первого полугодия российско-украинского конфликта Москва, не понесшая серьезных (это для вас они могут казаться катастрофическими, но задайте себе простой резонный вопрос – а в Кремле, как единственном акторе всех процессов в РФ, их считают такими же?) экономических или ресурсных потерь, прибегла к этой исторически выработанной модели.
Этот факт оказал и прямое влияние на структуру военной помощи для Украины со стороны стран блока НАТО, которые были вынуждены перестраиваться под реалии масштабных боевых действий на истощение в условиях ограниченных возможностей собственной военной промышленности.
В ходе летне-осеннего периода НАТО активно предоставляло в интересах украинской армии значительное количество артиллерийских боеприпасов и тактических ракет, обеспечивших кратковременное превосходство ВСУ над силами ВС РФ: накопленный банк данных о целях тыловой инфраструктуры российских войск вкупе со значительно расширившимся арсеналом высокоточных вооружений позволил украинской армии провести ряд успешных наступательных операций под Харьковом, Изюмом и Лиманом. Точечное поражение российских складов боеприпасов, сочетаемое с наращиванием поставок традиционных артсистем, дало Украине необходимое преимущество в огневой мощи.
В ходе реализации наступательных операций, вероятно, ожидалось, что по завершению таковых Москва запросит переговоры, а дальнейших боевых действий высокой интенсивности не планировалось. По этой причине Европа и США свободно предоставляли Киеву боеприпасы из собственных войсковых резервов: так, только 155-мм снарядов с июля по октябрь было поставлено более 1 млн штук. К ноябрю западные арсеналы существенно истощились без возможности быстрого восполнения – в ходе последовавших ревизий выяснилось, что для восстановления резервов Альянса необходимо от 3 до 5 лет в силу не только отсутствия достаточного количества промышленных мощностей, но и в каких-то случаях полной ликвидации таковых (такая история произошла, например, с германскими ВТС SMArt 155).
Причина того проста – Европа и США еще в годы Холодной войны активно искали возможности сокращения собственных военных расходов. Если СССР на протяжении практически всего своего существования активно следовал принципу «пушки вместо масла», то население западных стран категорически отказывалось идти на подобные жертвы. Поддержание боеготовности вооруженных сил само по себе является крайне затратным и даже убыточным предприятием, а обеспечение стратегического и мобилизационного резерва с точки зрения экономики и вовсе выглядит настоящей «черной дырой». После 50-ых годов США пошли на кардинальные меры, полностью отказавшись от самого понятия «мобилизационный резерв» – все военные запасы страны рассчитывались на период сверхинтенсивных боевых действий в Европе сроком не более полугода. По истечению этого периода, как считалось, НАТО и ОВД должны были прийти к некому мирному соглашению – в противном случае Америка начинала процесс развертывания новых военных производств, рассчитанный на срок от 5 до 8 лет (речь идет, естественно, о сценариях конвенционной войны)…
В данный же момент события стали развиваться совершенно иным образом – Россия начала процесс мобилизации. Насыщение армии живой силой поспособствовало изменению структуры логистики (практика формирования крупных складов военного имущества исчезла), а также позволило восстановить возможности ракетно-артиллерийских подразделений за счет расконсервации вооружений из стратегического резерва. Кроме того, нельзя отметать и фактор расширения возможностей российской военной промышленности – известен целый ряд любопытных историй, связанных с поставками больших партий промышленного оборудования европейского производства в Россию уже после 24 февраля текущего года, т.е. в условиях действия санкционного режима. К настоящему времени российская артиллерия восстановила темпы огневой работы и вновь выпускает более 20 000 снарядов в сутки.
Одним словом, конфликт не просто не пошел на убыль – он перешел в формат войны на истощение, который по ряду причин никак нельзя счесть желанным даже для мощных западных экономик.
С началом осени многие справедливо ожидали интенсификации поставок западных вооружений для ВСУ. Подобный шаг выглядел логичным и закономерным – украинская армия к тому моменту продемонстрировала способность как обороняться, так и наступать, страны НАТО же имели полгода на подготовку и организацию процессов, связанных с увеличением объемов военной помощи.
Но этого не произошло.
Как было сказано выше, Североатлантический Альянс исторически стремился урезать расходы на оборону, и с окончанием Холодной войны данная тенденция обозначилась еще сильнее – НАТО де-факто стало военно-техническим гегемоном, и вообще не нуждалось ни в каких военных запасах. Объемы таковых были сокращены из расчета на 1 месяц интенсивных боевых действий, военные заводы – сокращены или перепрофилированы, а финансирование оборонных ведомств урезано.
К примеру, поговорим о тяжелой бронетехнике.
В настоящее время Германия может произвести 100 танков «Леопард-2» за… 65 месяцев. При этом ФРГ не имеет возможности одновременно производить и танки, и САУ – в PzH 2000 используются компоненты танкового шасси «Лео» (к слову говоря, несколько месяцев назад Киев заключил контракт с Берлином на поставку 100 САУ – и производить их будут, согласно его условиям, более 5 лет).
В США ситуация несколько иная, но отсутствует производство новых танковых корпусов (текущие запасы танков необходимы Соединенным Штатам для обеспечения собственных нужд, ведь на их основе производятся машины новых модификаций). Восстанавливать и модернизировать старые «Абрамсы» Америка может с темпами 30 машин в месяц на настоящий момент, 60 машин при увеличении объемов финансирования производственной линии, 88 – при кардинальном увеличении и расширении мощностей единственного танкового завода в стране (это открытые данные, предоставленные в бюджетных документах ВС США).
С большинством прочих позиций (за исключением военного автотранспорта и авиации разных типов) западные мобилизационные возможности обстоят ровным делом также, как и с танками – они функционируют исключительно для обеспечения потребностей НАТО в условиях мирного времени. Никаких колоссальных запасников в Альянсе нет уже несколько десятилетий, в силу чего снабжать миллионную украинскую армию европейскими и американскими вооружениями решительно невозможно (с учетом того, что по самым скромным расчетам за сутки текущих боевых действий армии теряют по 1% техники!). Кардинально менять данное положение никто не планирует – сам по себе процесс расширения военных производств крайне дорогостоящ и занимает не менее пяти лет – а в 2027 году, быть может, актуальность данного вопроса будет утеряна. Самим странам НАТО не нужны избыточные военные мощности или же стратегические запасы – напротив, крайне непростая мировая экономическая обстановка диктует необходимость сокращения оборонных расходов (Британия, урезавшая свои и без того скромные активы, тому пример). Как итог, Европа и США с трудом изыскивают необходимое оборудование для Украины, и именно по этой причине Киев получает или технику советского производства, или старые БТР М113 и полицейские бронетранспортеры.
Тем не менее, страны НАТО вынуждены не просто обеспечивать функционирование украинской армии, но и наращивать объемы поставок – и в этом вопросе серьезным подспорьем оказалось тяжкое наследие социализма…
Чехию исторически можно назвать одной из ключевых оружейных кузниц Европы. Так было и в эпоху существования Австро-Венгрии, и Советского Союза. Значительная часть советских экспортных систем вооружений, поставляемых, например, в Африку и на Ближний Восток, производились именно в Чехословакии, которая благодаря колоссальным объемам военных заказов имела возможность содержать мощную и развитую оружейную промышленность.
Но после распада ОВД, а затем и СССР, чешские и словацкие военные заводы остались не у дел. Можно было бы решить, что на этом моменте их история обрывается, но чехи оказались куда умнее и прозорливее как своих новых партнеров из Западной Европы, так и бывших союзников из советских республик. Производства были законсервированы до лучших времен, и несколько десятилетий ждали своего часа.
Конечно, в данном вопросе бессмысленно обсуждать исключительно производства Чехии и Словакии – речь идет также о Польше, Болгарии, Албании, Румынии. Военные заводы обозначенных стран обеспечивали поставки вооружений и боеприпасов для Украины с самого начала конфликта, и продолжают неуклонно расширять свои мощности (к примеру, польский государственный концерн PGZ увеличивает производство ракет для переносных зенитных комплексов с 300 до 1000 единиц в год). Чехия, как ни иронично, оказалась единственной страной НАТО, способной восстанавливать и модернизировать больше 100 единиц тяжелой бронетехники в месяц: еще весной темп работ на чешских оборонных заводах позволял отгружать в Украину по 150 танков и 150 БМП/БТР в течение 30 дней.
В течение летнего периода заводы Восточной Европы расконсервировали и расширили производство ЗИП для артиллерии советского типа (в частности, новых орудийных стволов), а также снарядов 73-мм, 122-мм, 125-мм и 152-мм. Это позволило в существенной степени улучшить снабжение украинской артиллерии, хотя ситуация все еще далека от того, чтобы покрыть хотя бы 50% потребностей артбригад ВСУ.
Впрочем, следует отметить, что в бывших странах ОВД было практически уничтожено производство вооружений полного цикла – т.е. они могут успешно ремонтировать и восстанавливать большое количество техники советского типа, но не выпускать её с нуля. Производство новых вооружений, как показывает пример польской САУ «Краб» и словацкой САУ «Зузана», занимает значительное время и возможно только ограниченными партиями. В остальном же объем работ, производимых оборонными заводами Восточной Европы, колоссален: они ремонтируют подбитые машины, выводят их с консервации, восстанавливают технику из могильников, расположенных в Украине, модернизируют советское оборудование, выпускают минометы, безоткатные орудия, снаряды, патроны, минно-взрывную технику, зенитные ракеты (не будь их, украинская ПВО давно бы исчерпала запасы).
Тенденция, словом, очевидна – отказа от советских систем вооружений в Украине не предвидится не только в ближайшие месяцы, но и годы. При этом стоит признать, что в текущий момент Восточная Европа не может обеспечить полное закрытие потребностей ВСУ: украинская армия испытывает хронический «снарядный голод», нехватку пехотных огневых средств, легкой бронетехники (это отдельная тема для разговора, т.к. основной единицей транспорта в ВСУ давно стали пикапы и внедорожники, что соответствующим образом сказывается на количестве потерь среди личного состава), а также армейской авиации. Учитывая объемы финансирования чешского и польского военпрома ситуация, возможно, изменится в следующем году – в любом случае, снабжать Украину будут преимущественно страны бывшего Соцблока оборудованием советского же образца.
Кроме мобилизации военной промышленности Восточной Европы блок НАТО приступил к реализации и другой важной программы по оказанию помощи украинской армии. Связана она с подготовкой и переподготовкой солдат и офицеров вооруженных сил Украины, а также с обучением мобилизованного личного состава.
Начать, пожалуй, стоит с последнего. Вопросы подготовки рекрутов в ходе полномасштабных боевых действий в целом являются крайне сложной и болезненной темой, дискуссии вокруг которой ведутся в мировом военном сообществе десятилетиями. ВСУ в данном вопросе не стали исключением – украинский Генштаб не смог выработать некого единого стандарта и программы подготовки мобилизованных. Сам по себе процесс в масштабах армии более похож на лоскутное одеяло – где-то подготовка ведется непосредственно в подразделениях опытными сержантами, где-то ее ведут солдаты-сверхсрочники, где-то – полицейские, а где-то ее нет и вовсе. Все это, естественно, крайне негативно отражается на боеспособности подразделений, их управляемости, боевой устойчивости. В таких условиях помощь извне была необходимостью, в связи с чем страны Британского Содружества организовали миссию по обучению и тренировкам украинских новобранцев.
Параллельно с этим Британия еще весной начала реализацию программы переподготовки украинских кадровых подразделений, вокруг которых формировался ударный кулак, задействованный впоследствии при Харьков-Изюмской наступательной операции.
Этого, однако, оказалось мало – в осенний период стало очевидно, что украинская армия может успешно продвигаться в направлениях с крайне ослабленными и редкими оборонительными порядками, но не производить операции со взломом эшелонированной обороны, какую ВСУ встретили на Херсонском направлении. Причиной тому в немалой степени было очень нестабильное качество подготовки и слаженности подразделений, в связи с чем страны НАТО объявили о старте целого ряда различных тренировочных миссий для украинских военнослужащих.
Большинство заявленных программ ориентированы именно на переподготовку действующих подразделений, часть – на обучение специалистов (медицинского персонала, саперов, снайперов), также отдельно предусмотрены курсы для офицеров. В общей сложности через военные полигоны Европы с осени по весну должны пройти не менее 50 000 украинских солдат – весьма внушительное число, которое можно рассматривать как костяк для формирования целого ряда ударных бригад. Цели тому очевидны – западные страны в текущий момент времени не могут обеспечить Украине численное или же техническое превосходство над российскими силами, но в силах создать таковое за счет повышения качества личного состава ВСУ.
Впрочем, насколько данные планы реализуемы в связи с ситуацией вокруг Бахмута станет ясно ближе к концу зимнего периода.
Как было сказано в текстах выше, страны Североатлантического Альянса сконцентрировали свои усилия вокруг двух ключевых программ по военно-технической помощи Украине: первая связана с расширением военных производств Восточной Европы, вторая – с подготовкой существенного количества военнослужащих ВСУ.
По всей видимости, Европа и США предполагают, что конфликт закончится не позднее осени 2023 года, в связи с чем не планируют неких кардинальных мер, связанных с перевооружением украинской армии и мобилизацией собственных военно-промышленных комплексов. В рамках такой логики их действия становятся более чем понятными: для еще одного года боевых действий достаточно наладить выпуск расходников, боеприпасов и ремонта советского военного оборудования, а также сконцентрироваться на индивидуальном оснащении и выучке личного состава ВСУ. В остальном нехватка технических средств, по всей видимости, будет восполняться за счет гражданских образчиков (украинская армия в ходе поставок получила свыше 13000 единиц пикапов, внедорожников, грузовиков).
Заявленные же, например, США программы по расширению производства 155-мм боеприпасов связаны не с желанием увеличить объем поставок снарядов в Украину, а пополнить собственные резервы и резервы союзников по НАТО, а также обеспечить возможность бесперебойных продаж вооружений. Из-за обеспечения украинской армии Соединенные Штаты еще летом были вынуждены перенести срок выполнения военных заказов Тайваня, а также лишились некоторых клиентов, как было, например, в случае Польши. Военные чиновники Варшавы серьезно пересмотрели контракты на закупки американских вооружений (танков, тактических ракетных комплексов и САУ) в пользу Южной Кореи, которая может с производить технику и боеприпасы с куда большей скоростью, чем Америка.
Также следует добавить, что Украина получает значительные средства на развитие собственных военных производств, которые размещаются как на территории страны, так и в Восточной Европе (известно, что часть украинских оборонных предприятий организовали работу в Польше и Чехии). Как минимум за счет этого украинские вооруженные силы получили возможность восстанавливать и обслуживать летательные аппараты с консервации, обеспечили собственное производство дронов, средств радиоэлектронной борьбы и определенной номенклатуры боеприпасов. Также за счет финансирования отечественного оборонпрома Киев ведет работы над созданием ряда перспективных вооружений оперативно-тактического звена, часть которых мы, вероятно, увидим уже в первой половине 2023 года.
В завершении отмечу, что в том случае, если боевые действия не окончатся в 2023 году, союзные Украине государства будут вынуждены пойти на разработку и серийное производство неких вооружений «мобилизационного» типа для восполнения потерь и общего дефицита техники в украинской армии. Темпы выбывания легкой бронетехники и небронированного автотранспорта на данный момент близки к уровню Второй Мировой войны – при этом широко распространенные в НАТО взрывозащищенные колесные бронетранспортеры типа MRAP плохо подходят для эксплуатации в тех типах почв, что представлены в Украине, и закрывать ими потребности ВСУ на постоянной основе нецелесообразно.
значит ли это - Adekamer14.12.2022 14:26:31 (1427, 119 b)
