Суслов был активно "за", и по словам ак. Чазова Брежнев не был против
>Но всё же интересно - кто в Политбюро был "толкачём" решения о вводе, если Брежнев был против ?
Андропов был "за" с оговорками, Устинов "одобрял". Брежнев не был против - напротив, он искал способ убрать Амина т.к. тот соврал ему о судьбе Тараки - не говоря о том, что нарушил обещание не трогать Тараки. Брежнев лично пообещал Тараки, что ему можно возвращаться в Кабул (во время встречи в Москве) и не опасаться за своё здоровье, несмотря на то, что Амин фактически отстранил его от власти.
Это со слов ак. Чазова, к-рый лечил Брежнева и с к-рым у Брежнева были очень доверительные отношения - в частности, обсуждали они Амина и Тараки. Брежнев назвал Амина "сукиным сыном".
Брежнев, несмотря на снижение способности критического восприятия, бурно переживал это событие. Больше всего его возмущал тот факт, что только 10 сентября, незадолго до этих событий, он принимал Тараки, обещал ему помощь и поддержку, заверял, что Советский Союз полностью ему доверяет. «Какой же это подонок — Амин: задушить человека, с которым вместе участвовал в революции. Кто же стоит во главе афганской революции? — говорил он при встрече. — И что скажут в других странах? Разве можно верить слову Брежнева, если все его заверения в поддержке и защите остаются словами?» Приблизительно в таком же духе, как говорил мне Андропов, Брежнев высказывался в его присутствии и в присутствии Устинова. Вряд ли эти замечания Брежнева сыграли роль катализатора вторжения в Афганистан, но то, что события, последовавшие за убийством Тараки, и потеря доверия к Амину со стороны Брежнева и его окружения сыграли роль в вводе войск в Афганистан, нет сомнения. Именно после этих событий началась подготовка к вторжению.
Надо сказать, что вину за афганские события, наряду с теми, кто отдал приказ о введении войск, несут и те, кто представил руководству однобокую информацию. В то время мне нередко приходилось встречаться с Андроповым, и никогда за все 17 лет знакомства я не видел его в таком напряжении. Мне кажется, что непосредственно перед вводом советских войск в Афганистан у него, в отличие от Устинова, появлялись периоды неуверенности и даже растерянности