Так, разминку двумя предыдущими постами сделал, теперь можно и на дистанцию выходить.
1. МОИ СЛУЧАИ / /
Эта потеря работы у меня уже, дай бог памяти,,, нет, надо подсчитать.
ПЕРВЫЙ раз не по своей воле я ушел с работы в мае 92-го года. Когда в Молдавии до предела накалилась политическая обстановка, и работать там стало невозможно. Как раз в это время разгорался военный конфликт с Приднестровьем, а мне приходилось по работе мотаться по всей Молдавии. В том числе и по Приднестровью. Было пару неприятных моментов, услышав которые, моя жена в категорической форме потребовала увольнения.
ВТОРОЙ раз я потерял работу в 98-м году. Когда работал на заводе начальником ОКСа (Отдел капитального строительства), вел реконструкцию предприятия, но финансирование, которое шло из Киева, прекратилось.
В принципе, я мог остаться. Так как имел преимущество в виде более высокого образования и должности, но решил не выживать с завода моего подчиненного, который гораздо старше был меня и намного дольше работал на заводе. Проявил, так сказать, то, что называется благородством. А может, и просто, лень победила. Тошно было уже работать так. Ни шатко, ни валко. Получать нищенскую зарплату, да и ту ни за что.
ТРЕТИЙ случай, можно было бы и не включать. Но он мне запомнился тяжелыми перспективами, которые порождал. С приезда в Москву первого августа 2004 года и до 14-го, по-моему, октября я работал в качестве батрака в Подмосковье на даче бывшего партийного идеолога. И с наступлением холодов он не стал меня больше держать. Хотя впереди мне ничего не светило, и я пытался еще какое-то время протянуть у него. Впрочем, это и хорошо, что я ушел. Через две недели я уже работал у югослава. В качестве начальника участка. Образование и опыт сыграли свою роль.
ЧЕТВЕРТЫЙ эпизод – тот, что наступит по времени завтра. Сколько он будет длиться и к каким последствиям приведет – мы еще узнаем. Пока же можно только планировать и предсказывать.
2. МОЕ ВОСПРИЯТИЕ / /
2.1.
До первой потери службы я проработал в социалистической системе 12 лет. И все это время меня угнетала именно необходимость постоянно работать. Именно обязательность труда. И не потому, что я лодырь, и работать не люблю, а по той причине, что в 81-м году у меня возникла идея и мне нужно было работать над ней, все время отдавать ей. А мое образование требовало от меня работы на «стройках социализма». Которые к тому времени своим бардаком и пьянством уже осточертели мне. За годы института я побывал в двух стройотрядах, практиковал 3 месяца на строительстве завода им. Ильича в Жданове (Мариуполь) и довольно много подрабатывал во время учебы.
Поэтому первые случаи потери работы я воспринимал, даже, с некоторым облегчением. Ибо это давало мне возможность все свое время посвящать моим занятиям. Мешало только одно – нытье половины и родственников с обеих сторон. Которое становилось все более неприятным по мере того, как средства к существованию сокращались до угрожающего уровня.
Ха! Если при социализме проклинал только работу. Потому что, в общем-то, я мог безбедно существовать и без работы. Благодаря моим сбережениям и дешевизне жизни. То при капитализме стал проклинать и работу, и безработицу. Так как сбережения все сгорели, жить становилось не на что. И волей-неволей приходилось искать ярмо на шею.
Вот что значит административное принуждение к труду. При социализме. И экономическое – при капитализме. При социализме можно жить и без работы. Если есть сбережения или возможность за счет спекуляции за короткое время сколотить неплохие бабки. Но есть закон о тунеядстве. Благодаря которому можно угодить в края не столь удаленные…
Он, этот закон, потому и нужен, что нет серьезного экономического принуждения. Нет угрозы голода. Есть бесплатное медобслуживание и т.п. штуки.
При капитализме такой закон не нужен. Его с успехом заменяет угроза голода, отсутствие средств к существованию. Логика уничтожения посредством инфляции советских сбережений именно в том, что нужно было лишить совков средств к существованию. Ибо никто бы не пошел в буржуазное ярмо. По крайней мере, многие бы, просто, не работали. Жили бы в свое удовольствие. Проедали запасы. Пока бы все ни кончилось.
2.2.
Выше я изложил, если можно так выразиться, влияние моего жизненного опыта и характера социальной системы на мои восприятия. А теперь нужно сказать о влиянии моих морально-психологических качеств на эти восприятия.
По характеру, я есть что-то среднее между сангвиником и флегматиком. И могу иногда быть приличным пофигистом. Если не сказать круче. Поэтому удары судьбы обычно воспринимаю довольно спокойно. По крайней мере, стараюсь не давать в себе воли отрицательным мыслям. Трудно это делать только в том случае, если пытаешься тяжелые мысли залить спиртным. Тогда становится еще хуже. Поэтому в особо тяжелых случаях должен быть сухой закон. Только трезвость помогает хорошо бороться с трудными жизненными обстоятельствами. Тот же, кто заглядывает в бутылку в таких условиях, есть тряпка и ничтожество.
Сравнивая свое отношение к потере работы и отношение других. Которое я имел «удовольствие» наблюдать неоднократно. Могу сказать, что другие переживают потерю гораздо тяжелее, трагичнее. Некоторые, вообще, от одной угрозы впадают в состояние прострации. Другие, узнав о сокращении, проклинают все, прекращают работать. Даже вред конторе стараются нанести. Я же, наоборот, до последнего дня работаю с полной отдачей сил. Даже более того. Так как стараюсь все организовать так, чтобы и после моего ухода работа шла нормально. Да и для того, чтобы меня меньше дергали после ухода. Не мешали заниматься своим.
Свое спокойствие я в большой мере отношу к моей идее. Всегда увольнение у меня скрашивается перспективой работы над своим. Хоть это радует. И не дает впадать в отчаяние.
2.3.
В интеллектуальном отношении я человек философского склада ума. Раньше часто в трудных ситуациях вспоминал притчу о философе и свинье на тонущем корабле. Но потом стал, просто, стараться подняться над всей этой человеческой суетой. Чтобы увидеть это все с высоты птичьего полета. Или, вообще, из далекого Космоса. Откуда Земля видится крошечным кусочком вещества, а людишки с их проблемками и вообще не видны.
Когда поднимаешься на такие высоты, то личные проблемы начинают казаться такими ничтожными, что становится стыдно, если начинаешь паниковать.
У меня три брата. Два старших и один младший. Так вот стоическое отношение к трудностям возрастает у нас от старших к младшим. Самый младший брат, вообще, образец в этом отношении. В трудных обстоятельствах я часто вспоминаю его реакцию на возможные неприятности. Когда-то я нашел ему транспорт для перевозки нескольких тонн яблок из Молдавии в Питерскую область. А потом проехал несколько км по городу на этом автобусе. И он несколько раз останавливался. Из-за ненормальной работы. А сказал об этом брату. Высказал свои опасения. Сказал, что он может поморозить свои яблоки по дороге в Россию. На что он невозмутимо ответил: «Я плачу ему деньги. И пусть он хоть на себе эти яблоки тащит». И решения своего не изменил. Я был в шоке.
3. МОЕ ОСМЫСЛЕНИЕ / /
Раньше, при Союзе, мое представление о безработице было, конечно, книжным, идеологическим. Так как сформировано была на основе советской литературы и пропаганды. / / представлялась страшным злом, несчастьем. Проклятием каким-то.
Потом, когда поступали сведения, что пособия по безработице на Западе больше, чем у нас зарплаты, отношение уже становилось другим. Думалось: «Как хорошо! Можно жить и не работать официально! Заниматься только любимым делом!» И обязательность труда воспринималась еще тяжелее.
Я думал: «Маркс и Ленин почти всю жизнь не работали нигде официально, а на нас такой тягар возложили. Почему? Зачем такая несвобода? Может быть, я хочу жить так же, как и они? Заниматься любимым делом. А не быть все время под дамокловым мечом закона о тунеядстве».
Я укорял их: «Почему на собственной шкуре не испытывали обязательность труда? Почему всю жизнь волынили? Лишь бы заниматься любимым делом. В Союзе бы вас быстро послали лес валить… И некогда было бы «Капитал» и «Тезисы» писать…»
Сейчас я понимаю, что / / - это не такая уж и страшная вещь, как ее нам рисовали лицемеры-коммунисты. Работу всегда можно найти. Другое дело, что это работа не по-специальности, грязная и малооплачиваемая. Например, сейчас, здесь, в Москве, я могу спокойно пойти работать дворником. За те же 15 тыс. рублей. Могу стать грузчиком или курьером. Есть у меня сейчас предложения попрорабствовать. Но, я не иду на эти варианты. Мне приятнее побыть безработным. Хотя бы месяца полтора. Чтобы отдохнуть и позаниматься своими идеями.
/ / порождает черные мысли и настроения, но они перебиваются у меня положительными мыслями об отдыхе и возможности поработать над своим. И положительного гораздо больше, чем отрицательного. Поэтому я бодр, энергичен и настроен на решительные действия. / / меня не сломала и не сломает. Кроме того, я имею идею нового дела. И могу его начать, хоть завтра.
Но еще подумаю. Наверное, возьму еще пару недель на чисто теоретическую работу. Чтобы малость отдохнуть от практики. Короче, будем посмотреть. Как говорят мои земляки молдаване.
