Форум С.Кара-Мурзы

	От	Мак
	К	Monk
	Дата	31.01.2008 19:14:50
	Рубрики	Прочее; Тексты;

Медведев прекрасный менеджер, но не кризисный менеджер

МЕЖДУ ВЫБОРАМИ
Экспертный опрос газеты «Завтра»
http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/08/741/21.html

Эксперты: Нагорный, Глазьев, Мигранян, Леонтьев, Иванов, Делягин,

Два фрагмента:

Сергей МАРКОВ, директор Института политических исследований.

Прежде всего, надо сказать, что Дмитрий Медведев — один из ключевых членов путинской команды, которому Путин доверял с самого начала и который, хотя несомненное лидерство было за Путиным, играл весомую роль в разработке и осуществлении путинской политики. Путин сделал его руководителем своей первой президентской кампании, а затем и руководителем администрации президента, и председателем совета ОАО Газпром. Думаю, план с выдвижением Медведева созрел у Путина достаточно давно — по крайней мере, когда состоялось назначение Медведева первым вице-премьером.

Так что политика Путина Медведевым будет продолжена. Причина тому достаточно проста. Во-первых, эта политика пользуется поддержкой населения. А во-вторых, она приносит ощутимые успехи, она эффективна.

С помощью этой политики удалось в значительной мере восстановить государственные институты, удалось обеспечить экономический рост, возвратить Россию на мировую арену, взять под контроль нефтегазовые доходы, начать масштабные социальные и национальные проекты.

А что будет меняться? Я полагаю, изменения будут связаны не столько с Медведевым, сколько с эволюцией социально-политической проблематики. Был период, когда нам надо было обеспечить стабилизацию, преодолеть хаос и анархию во всех сферах жизни. И для этого потребовалось новое поколение государственных деятелей, оказались востребованы люди из спецслужб, их патриотизм, жесткость, где-то даже скрытность. Потому что если бы Путин сказал с самого начала, что он собирается выгнать олигархов из Кремля, — может быть, ему и не дали бы укрепиться.

Но сейчас эта задача выполнена, и стоит новая задача — уже не стабилизации, а развития. А развитие требует другого, нового типа людей. Это не значит, будто "кремлевских силовиков" начнут разгонять — нет. Просто на первый план будут выдвигаться технократы, причем не столько собственники, сколько менеджеры.

Какие новые проблемы придется им решать, помимо собственно социально-экономической повестки дня? Прежде всего, это переход от нынешней "диктатуры закона" к правовому государству, осуществить в России правовую модернизацию. Это грандиозная задача, сопоставимая с модернизациями Петра и Сталина. Ведь Россия — страна правового нигилизма, она никогда не жила по законам. Значит, нам надо менять нравственные ценности общества. А они сегодня, мне кажется, очень тесно связаны с телевидением. Значит, мы должны перейти от бизнес-модели телевидения, которая сегодня реализована только в трех странах: России, США и Гонконге, — к модели общественного телевидения, которой придерживается абсолютное большинство развитых стран мира.

Причем новая политика не будет политикой Медведева — она будет политикой Медведева—Путина, поскольку Путин никуда не уходит. У него остаются крупные полномочия премьер-министра, у него остается самая большая популярность, у него остается конституционное большинство в парламенте и Совете Федерации, у него остаются политические партии, поддержка силовых структур и так далее.

В этих условиях выбор Путиным своего преемника можно считать оптимальным — не идеальным, поскольку в политике практически невозможно принимать идеальные решения, а оптимальным. И единственным вопросом остаются потенциальные способности Медведева к управлению в условиях кризиса. Потому что быть хорошим менеджером (а Медведев прекрасный менеджер) и хорошим кризисным менеджером — несколько разные вещи. Но тут ничего заранее сказать вообще нельзя: поживём — увидим.

Александр НАГОРНЫЙ.

Подводя итоги прошедшего обсуждения, следует заметить, что при всей разнице методологических подходов и оценок ситуации, участники экспертного опроса газеты "Завтра" обнаружили весьма показательное единство по целому ряду принципиальных моментов.

Прежде всего, это касается убежденности в том, что современный мир "на полных парах" вкатывается в финансово-экономический кризис, параметры которого пока остаются неопределенными, но фундаментальность и грандиозность которого — даже в сопоставлении с Великой Депрессией 30-х годов прошлого века — не вызывают сомнений.

Добавлю от себя, что в основе этого кризиса лежит гигантская и обеспеченная только виртуальными активами долларовая эмиссия Соединенных Штатов Америки. На протяжении почти четырех десятилетий США решали все свои проблемы с помощью печатного станка — это касается не только долларов, но и государственных ценных бумаг, корпоративных акций, фьючерсов и т.д., и т.п. Но нельзя бесконечно жить взаймы у своего будущего. Совокупный долг США по итогам 2007 года достиг отметки в 50 трлн. долларов. Сегодня даже частичный переток этих виртуальных активов в реальный сектор вызывает взлётный рост цен, рецессию, глобальное перераспределение собственности и, в конце концов, дрейф центра мировой экономики из Атлантического региона в Тихоокеанский, из США в КНР.

Это значит, что занятая Российской Федерацией в последние годы относительно удобная и сравнительно безопасная сырьевая "нефтедолларовая" ниша исчезает. Вследствие этого нашу страну ждут самые серьезные и неожиданные испытания в нестабильных внешних и внутренних условиях функционирования.

Однако трансформация мировой экономики, а вместе с ней — и глобальной политики открывает перед Россией не только новые опасности, но и новые возможности, которые при правильном позиционировании позволят нашей стране в течение ближайших пяти лет получить статус автономного "центра силы" в новой "мультицентричной", или "мультиполярной" структуре мира.

Более того, альтернативой такого вектора развития служит вовсе не сохранение нынешнего статус-кво, а распад России как целостного геополитического субъекта, не говоря уже о России как некоем проекте на будущее.

Далее, субъектом развития самой России сегодня выступает не разделенное имущественными, социальными, национальными и религиозными барьерами общество, а прежде всего — государственно-корпоративные структуры, взявшие под контроль практически все сферы экономической, политической и идеологической жизни страны. Тем не менее, этот процесс далеко не закончен, а его последствия и перспективы далеко не однозначны.

Роль государства продолжает возрастать, но функции управления в значительной мере затруднены коррупцией, а функции контроля сплошь и рядом ограничиваются или подменяются функциями подавления. Повторю, что, на мой взгляд, одним из опаснейших результатов такой практики стало резкое сужение пространства легальной публичной политики в Российской Федерации, уход многих политических процессов и структур в нелегальное и непубличное измерение: как на федеральном, так и на местном уровне (например, в республиках Северного Кавказа). "Добавлять и приумножать" у нынешней "властной вертикали" почему-то получается значительно хуже, чем "отнимать и делить".

В связи с этим возникает вполне закономерная проблема идеологической трансформации нашей "властной вертикали". Такая трансформация может осуществляться либо в сторону проамериканского "глобального" либерал-монетаризма, "агенты влияния" которого до сих пор занимают ключевые позиции в правительстве и ряде "естественных монополий", — либо в сторону укрепления суверенной субъектности и проектности, возврата государству полномочий по инфраструктурным и социальным инвестициям, переходу к индикативному планированию, принципиально опробованному в ходе реализации приоритетных национальных проектов, и к инновационной системной модернизации экономики на основе накопленного за последние годы финансового, технологического и организационного потенциала.

Здесь — не просто абстрактная теоретическая дихотомия, здесь — главное поле идейно-политического конфликта вокруг будущего нашей страны. Вопрос о месте и роли Дмитрия Медведева и Владимира Путина в этом конфликте остается пока открытым. Но от их личной позиции сегодня и в ближайшей перспективе зависит чрезвычайно многое.

Идеи создания Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), международного газового картеля, где лидерами по определению окажутся Россия, Иран, Туркмения и Алжир; "энергетической биржи" с продажей отечественного углеводородного сырья за рубли, масштабных инвестиций в экономическую инфраструктуру и инновационные технологии, перехода к "экономике знаний" и смягчения социального неравенства в нашей стране, — все эти и многие другие "окна возможностей" появились не стихийно, не "сами собой", не вследствие случайного стечения объективных обстоятельств. Они создавались — в том числе косвенно — и целенаправленными усилиями той самой "вертикали власти", которая за последние восемь лет была создана Путиным, а теперь, как медаль, передается "преемнику" Медведеву.

Рост базовых тарифов и цен, замораживание сотен миллиардов долларов и спекуляции зарубежными ценными бумагами через механизмы Стабфонда, накопление гигантского корпоративного долга, продолжение геополитического отступления на мировом и на постсоветском пространстве, а также очень многое другое, — обратная сторона этой "властной медали".

Кроме того, неизбежное разделение полномочий внутри тандема Путин—Медведев (или Медведев—Путин?) — в той конфигурации, в которой он предполагается сегодня: президент—премьер, — таит в себе принципиальную возможность расщепления российской "вертикали власти" сверху донизу — как структурного оформления того заложенного в ней конфликтного потенциала, который был отмечен выше. Впрочем, оно же дает возможность и опосредовать этот конфликтный потенциал, не дать ему перейти в плоскость прямой политической конфронтации, как было в 1993 году. И здесь трудно не согласиться с Михаилом Леонтьевым и Сергеем Марковым в том, что выбор Дмитрия Медведева в сложившейся ситуации объективно был оптимальным для Владимира Путина. Остается лишь надеяться, что этот выбор окажется оптимальным и для России.