РОДНАЯ РЕЧЬ
ХОТИТЕ МИРА - БЕРЕГИТЕ СВОЙ ЯЗЫК.
И уважайте чужой
Один из ведущих вузов России - Московский государственный лингвистический университет (МГЛУ) отмечает 200-летний юбилей. И хотя
нынешнее название МГЛУ носит чуть более 13 лет, история университета - это и знаменитое Московское Императорское коммерческое
училище, и Институт новых языков, и Институт иностранных языков имени Мориса Тореза.
Менялись названия, но незыблемой оставалась репутация: Московский иняз всегда выпускал высококлассных специалистов.
Много лет этот знаменитый лингвистический вуз возглавляет его выпускница - стройная, изящная, но очень энергичная женщина с лёгкой
стремительной походкой. Сегодня ректор МГЛУ, академик РАО, доктор педагогических наук, профессор Ирина Ивановна ХАЛЕЕВА - наш гость.
- 200 лет - славная дата, славная история. А что такое сегодня Московский государственный лингвистический университет глазами его
ректора?
- Сегодня МГЛУ входит в десятку лучших классических университетов России. Это не мои слова. Так нас позиционировал рейтинг
Министерства образования.
Сама же я считаю, что с каждым годом растёт интерес к нашему вузу. Назову несколько цифр. Если три года назад в МГЛУ поступили 794
человека, то в 2003 году число первокурсников возросло до 910. Сегодня в университете обучаются более 4,5 тысяч студентов.
- А ведь бытует мнение, что МГЛУ - элитарный вуз, куда совсем непросто попасть абитуриенту, тем более из российской глубинки:
- Я не согласна, когда нас называют элитарным вузом и обвиняют: дескать, иняз слишком высоко планку поднимает. Мы в требованиях к
абитуриентам за рамки школьной программы не вышли. По статистике количество иногородних поступающих даже растёт. В советское время
их ежегодно принималось в среднем 18 процентов. В этом году как минимум треть студентов-первокурсников - не москвичи.
Я бы сказала, что университет в этом отношении продолжает традиции своих предшественников. Московское Императорское коммерческое
училище, от которого мы фактически ведём свою историю, по составу учащихся было более чем демократичным: в нём обучались дети мещан,
ремесленников, купцов, то есть тех, кого сейчас называют <средним классом>.
- Теперь у вас и языкам ближнего зарубежья обучают?
- По решению глав правительств стран-участниц СНГ наш университет стал базовой организацией по языкам и культурам стран Содружества.
И сегодня МГЛУ, пожалуй, единственный вуз России, где студенты, наряду с основными европейскими языками, изучают украинский,
белорусский, казахский, армянский, киргизский, литовский языки.
- Ирина Ивановна, а насколько доброволен выбор того или иного языка студентами вашего университета?
- Пусть это покажется немного жестковатым, но изучение языков определяет университет. Мы являемся государственным учебным заведением
и строим свои учебные планы, всю свою деятельность в соответствии с потребностями государства. Но при этом мы всё же стараемся
учитывать и пожелания студентов.
- Язык - это категория культуры или и политики тоже?
- Конечно же, язык неотделим от политики. Накануне нашей с вами встречи я читала лекцию для будущих переводчиков. Задала
второкурсникам этот же вопрос! И меня очень порадовали их ответы. Мы полагаем, сказали они, что язык - есть часть государственной
политики любой страны, поэтому он не может быть вне политики.
Язык и есть политика. Хотите мира - берегите свой язык, уважайте чужой и при этом оставайтесь реалистами.
- Ирина Ивановна, вы национальный координатор сотрудничества России с Советом Европы по языковой политике и лингвистическому
образованию. На каком языке с вами разговаривают в Совете Европы ваши коллеги из бывших советских республик?
- В середине 90-х годов только белорусы общались со мной по-русски. Остальные - по-английски, даже украинцы.
- И хорошо говорили?
- <Плёхо!..> Зато не на русском! Я сама наполовину украинка, но этот настрой против русского можно было понять, хотя оправдать всё
же нельзя. Теперь всё вроде бы нормализовалось. Здравый смысл вытесняет экзальтированную политизацию. И сегодня в Совете Европы мои
коллеги из СНГ обращаются ко мне уже не на английском, а на прекрасном русском, в том числе с просьбой поделиться пакетом документов
по языковой политике. С русского ведь легче перевести, нежели с английского или французского!
- В ООН узаконено шесть рабочих языков, в том числе русский. В Совете Европы, где на сегодняшний день состоят 47 стран, дебаты идут
лишь на английском и французском. Не пора ли и русскому языку стать языком-посредником?
- Это моя мечта. Ведь русский - международный язык, так записано в Уставе СНГ. Его знают около 90 процентов проживающих в ближнем
зарубежье людей. Да и тех, кто уехал от нас и живёт сейчас по всему миру, тоже немало. Совет Европы не скоро найдёт средства для
перевода с армянского, украинского... Поэтому мне кажется, чтобы работать со странами СНГ, необходимо учитывать потенциал русского
языка, повторяю, официального языка Содружества.
- А вот в самой России наш великий и могучий до сих пор официально не узаконен как язык государственный для всей нации. Не парадокс
ли это?
- Я считаю, что это один из серьёзнейших законов, который предстоит рассмотреть новому парламенту. Ведь уже 22 субъекта Федерации
узаконили свои языки как государственные.
Сохранять свой язык - святое дело. Я занимаюсь проблемами малых народов и языков и полностью разделяю идею поддержки <материнских>
языков. Недавно говорила об этом в Нальчике на семинаре проблем языков народов Северного Кавказа.
- Во время своего недавнего приезда в Россию генерал-губернатор Канады госпожа Кларксон тоже интересовалась проблемой многоязычности
в нашей стране. В программу визита входило посещение вашего университета?
- Да. Госпожа Адриенн Кларксон участвовала в российско-канадском <круглом столе> на тему: <Государственные языки и их взаимодействие
с другими языками в современном обществе>. Насколько эта тема актуальна для обеих наших стран, можно судить уже по тому, что участие
в дебатах приняла и супруга президента России Людмила Путина.
<Круглый стол> был организован по инициативе канадской стороны на базе Центра по изучению культур, языков и образования Канады,
открытом в марте 2003 года в МГЛУ. Университет старается внести свой вклад в консолидацию прежде всего нашего многонационального и
многоязыкового государства, используя опыт других стран.
Канада и Россия - <товарищи по мультилингвистической ситуации>. Канада обладает большим опытом в решении проблем дву- и многоязычия,
сочетания официальных государственных языков с языками автохтонов, малочисленных этносов. Опыт её вполне применим у нас. И в России,
и в других странах мира государственный язык должен быть защищён и политически, и лингвистически, и экономически.
Совет Европы уже отмечал Россию за сохранение языкового многообразия. Но вместе с тем срочно нужен закон об общегосударственном
языке, а именно - русском. Закон, который в то же время учитывал бы реальное существование национальных государственных языков.
Иначе...
- А что, может быть иначе?
- Мы, лингвисты, например, считаем, что развал Советского Союза начался с принятия законов о языках. Когда Молдавия перешла с
кириллицы на латиницу, в Приднестровье начался один из самых трагических конфликтов. <Бархатные> языковые революции становятся
детонаторами экономических и социальных разрушений. Поскольку сегодня мы говорим о нашей государственности, об объединении всех
народов России, о поиске национальной идеи, то отсутствие общенационального государственного языка просто нелепо.
Представьте себе, но даже графика языка позволяет сплотить нацию! Лишить нас общей графической основы, значит, подорвать основы
взаимопонимания. Лингвисты, например, считают: если бы в Китае исчезли иероглифы, страна бы распалась.
- Ирина Ивановна, сейчас много говорят о европейских языках. По поручению Совета Европы Московский лингвистический университет
является координатором Европейского года языков для государств СНГ, который проводится вот уже в третий раз. Чем вызвана такая
необходимость?
- Советом Европы решено было провести своеобразную кампанию для защиты всех языков Европы. Ведь на её территории говорят на 225
языках и наречиях, 150 из них принадлежит народам и народностям России.
- В Европе многие владеют несколькими языками. Там, например, образованный человек знает как минимум три языка.
- Почему только в Европе? У нас на Кавказе знают как минимум два языка - свой и русский. В Дагестане - пять государственных языков.
И многие жители изъясняются на них. Но это не значит свободно владеть языком.
- А не пора ли Европе принять единый общий язык? Ведь она перешла на единую валюту, отменила, по сути, все границы. Почему бы и на
одном языке не говорить? К примеру, на английском.
- В условиях глобализации, может быть, действительно нужен единый язык-посредник. Но вот какой? Знаете, по прогнозам учёных, в
последующие десятилетия на первое место в мире выйдет не английский, считающийся сегодня международным, а испанский. Русский,
кстати, займёт четвёртое место. Однако язык-посредник вовсе не исключает другие языки.
- Наш президент Путин - первый руководитель страны после Ленина, свободно говорящий на иностранных языках. Эта <продвинутость>
оказывает какое-то влияние на политику?
- Насколько я знаю, Путин владеет двумя языками: немецким и английским. Причём немецким очень хорошо. Но я бы не стала рассматривать
знание иностранных языков как фактор государственной политики. Считаю, это необходимый <джентльменский набор> образованного
человека, тем более государственного деятеля. Очень бы хотелось, чтобы в таком наборе для зарубежных политиков появился и русский
язык.
