Некоторые пассажи удивляют. Непонятно, зачем их вставляют. Уже во вступлении сделано такое суждение:
«Все хотят мира, но каждый по-своему видит путь к нему. А несистемные игроки сегодня под стать масштабу исторического перелома. Звериный лик явил миру ДАИШ, структуру, претендующую на кардинальный пересмотр всего: границ, политических систем, социальных отношений, ценностных ориентиров».
Суждение нелогично: вовсе не «все хотят мира» – как раз наоборот, проблема в том, что влиятельные силы перешли к стратегии войн (для начала «гибридных»). Непонятно также, что такое «несистемные игроки». «Правый сектор», созданный в лабораториях США, – «несистемный»? Но это мелочи, на мой взгляд, стоит обдумать вот что.
Очевидно, что вызревает новая угроза, которая в данный момент создает неопределенность, но может стать для России опасным фронтом. По жанру эта угроза аналогичная проекту «Майдан-2» с его «правым сектором», но гораздо большего масштаба и с большим потенциалом развития. Речь о проекте ИГИЛ (или, теперь уже ИГ, т.е. Исламское государство, без ограничения Ираком и Левантом). Это грозная организация. Возможно, она распадется, но уже сейчас из нее исходит множество ростков.
В российских СМИ и в заявлениях политиков дается неадекватная трактовка этого явления, которое можно уподобить джину, который США выпустили из бутылки и снабдили современной технологией, организацией и почти всеми типами оружия. Аналитики США заведомо знали, что эта креатура нанесет и им существенный вред, как было с Аль Кайдой и Талибаном, однако посчитали, что несравненно тяжелее будет удар по их конкурентам и оппонентам (России, Западной Европе и Китаю).
В чем видится сложность этого явления? В мотивации личного состава этих размножающихся родственных организаций – ИГ, "Аль-Каида", "Боко Харам", "Фронт ан-Нусра", "Аш-Шабаб" и др. Их представляют религиозными фанатиками или просто преступными общностями. Эти слова ничего не объясняют и не выражают их установок и намерений.
Было сказано, что в рядах ИГ воюют две тысячи граждан России. Трудно представить себе, что они добровольно и с опасностями пробрались в Сирию за длинным рублем или долларом. Их гонит какая-то мессианская идея. Ее надо знать, чтобы прогнозировать ее эволюцию и найти язык для диалога, хоть военного. Две тысячи уехали в Сирию, а сколько тех, кто ждут, когда появятся эти ветераны в России, чтобы к ним присоединиться?
Опять возникает вопрос к СМИ и политикам: перед ними новое явление, трансграничное и транснациональное движение, которое становится нашим потенциальным противником – зачем принижать его значение и тем более обозначать термином, которого это религиозное движение не принимает?
Newsru сообщило: «Государственные СМИ РФ, призвав "отделить" террористов от ислама, провели всероссийский ребрендинг ИГИЛ в ДАИШ». Сказано: «С 30 ноября 1915 г. российские государственные и прогосударственные СМИ стали переходить на использование аббревиатуры ДАИШ вместо названий запрещенной в России террористической группировки ИГИЛ/ИГ» [ http://www.newsru.com/religy/01dec2015/dayosh_daish.html].
При этом в Интернете предупреждали: «Считается, что название ДАИШ является более обидным и унизительным для самих террористов» [ http://chto-eto-takoe.ru/daish].
Так у нас в прессе появился термин ДАИШ, но пресса и доклад – разные вещи. Зачем? Чтобы злить эту неизученную нами общность? Кто так делает? Это слово звучит оскорбительно.
Руководитель международного отдела «New York Times» М. Слэкман предупреждал журналистов: «Сама эта группировка категорически выступает против такого названия [ДАИШ], и ее боевики даже угрожают отрезать язык любому человеку, который будет его использовать». «New York Times» называет эту группировку «Исламским государством», агентство Associated Press использует термин «группировка Исламское государство», чтобы показать «что это не государство с точки зрения нормальных критериев».
Слова надо применять ответственно. В 2014 году Обама назвал ИГ «юниорами Аль-Каиды», и теперь в США считают, что это стало причиной серьёзных стратегических ошибок.
