СТРАНА ГЕНЕРАЛОВ
Традиционно генерал в России больше, чем генерал. Так уж повелось. Почти до
конца прошлого века культурная и политическая элита России была самым тесным
образом связана с армией и военной службой. В условиях самодержавия, когда
все классы и сословия рассматривались лишь как "царевы дети", военная служба
была едва ли не самым престижным родом деятельности, а доверие армии,
военному сословию было безграничным. Начало этому положил царь Петр,
создавший военную аристократию "птенцов Петровых" в пику ненавидевшему его
боярству. Именно он упразднил старую административную систему, с его
типичным для тогдашней Европы конгломератом родовой знати и местного
самоуправления, и ввел фактически полувоенное деление страны на
губернаторства, во главе которых встали генерал-губернаторы. В петровской
"табели о рангах" каждому чину чиновников соответствовало военное звание, но
уже самое младшее офицерское звание давало право на потомственное
дворянство, тогда как "штатские" получали это право, лишь переходя в VIII
класс (из XVI имеющихся).
Генералы в России существенно отличались от генералов любых других стран.
Если для стран Европы генеральский чин был сугубо связан с военным делом, и
лишь в Англии, в ее самых беспокойных колониях, был административным, то в
России генералы стали настоящей политической правящей элитой. Фактически до
80-х годов XIX столетия почти все государственные учреждения возглавлялись
генералами или приравненными к ним чиновниками. И потому российское
восприятие генеральского чина резко отличается от европейского.
Для европейца генерал - это прежде всего "человек войны", чье единственное
ремесло - воевать. И иначе он просто не воспринимается. Европа воспитана на
том, что генералы - суть военные профессионалы, "псы войны" в рафинированном
виде. Исторически генералов привлекали только для военных кампаний, отводя
им в мирное время лишь роль богатых безработных вельмож.
В России же все было иначе. Для нас генерал был не только и даже не столько
"псом войны", сколько высшим администратором, организатором, "царевым оком".
Генералы занимались строительством заводов и освоением Сибири, прокладкой
дорог и наукой, картографией и разработкой рудников.
Генералов традиционно любил простой народ. Связанные кодексом офицерской
чести, кастовой этики и морали, они казались простому люду не в пример
честнее и порядочнее коррумпированного местного чиновничества. Традиционно
количество административных генеральских должностей в России превосходило
количество "строевых", то есть непосредственно связанных с армией. А
количество генералов несопоставимо с численностью армии. Поэтому к 1902 году
из общего числа генералов - 1386 - лишь 661 ( всего 48%) были "строевыми", а
остальные административными. При этом в самой армии среди офицерского
состава "административными" были лишь 1 из 9 (13%) младших и старших
офицеров и 1 из 5 (20%) старших.
Революция уничтожила старую Россию, и в РСФСР, а затем в СССР, достаточно
долго военная элита отсутствовала как таковая, сливаясь и не обособляясь от
партийной. Генеральские звания армии вернул Сталин в 1940 году, и с этого
времени начинается новая история генералитета в России.
Отношение Сталина к военным, и к генералам в частности, было, если так можно
выразиться, "сурово отеческим". Ставя их, безусловно, выше всех остальных
высших чиновников государства, он одновременно держал генералитет в
жесточайшей дисциплине. Советский генералитет был уже очень мало похож на
российский. Сталин относился к генералам чисто по-"европейски" - то есть
требовал от них всего двух вещей: абсолютной преданности и умения побеждать
врага. Но не подпускал к рычагам управления государством. Эту же традицию
продолжили затем и остальные "генсеки". Советские генералы лишь на уровне
начальника Генерального штаба и министра обороны впервые допускались к
вопросам управления страной.
Конечно, влияние "военного лобби" в высшем политическом руководстве было
большим, но никогда не первостепенным, как это любят утверждать некоторые
западные исследователи. Все основные решения, в том числе по вопросам мира и
войны, принимались сугубо партийным руководством и зачастую вопреки мнению
военных. Как, например, ввод войск в Афганистан, против которого выступил
Генеральный штаб.
Военная советская элита находилась в двойственном положении. С одной
стороны, генеральский корпус (а в СССР в боевом строю на 1991 год было 4 880
генералов) всячески выделялся и подчеркнуто поднимался над всеми остальными
социальными группами. С другой, никакой не то что политической, но даже
кастовой самостоятельностью генералитету обладать не разрешалось. В любой
момент попавший "в немилость" генерал мог быть с позором изгнан со службы
при полном молчании остальных. И это к середине 80-х начало угнетать
военных. Все чаще стали раздаваться призывы к кастовой солидарности,
объединению военных, стала звучать критика политики высшего партийного
руководства.
В этом состоянии "невнятного брожения" армия и встретила августовский
"путч"...
ЕЛЬЦИН И ГЕНЕРАЛЫ
Взаимоотношения Ельцина и армейской верхушки России - тема неисчерпаемая и
многоплановая, потому что в переплетении этих символов, как в капле воды,
отразилось все многообразие процессов, произошедших в государстве за эти
годы.
Разговор стоит начать с самого важного факта - первый "главком" "свободной
России" Ельцин никогда в армии не служил. И как любой "гражданский шпак", он
понятия не имел о духе, содержании и процессе службы. Никакие курсы, никакие
военные кафедры никогда не заменят даже полугода, проведенных в казарме во
власти хорошего старшины при культе парашюта, корабля, танка или просто
автомата Калашникова. Армия точно так же обрабатывает человека, как шлифовка
алмаз. До сего дня для большинства мужского населения бывшего Союза служба в
Вооруженных Силах - едва ли не самое яркое воспоминание в жизни, и уж в
большинстве своем точно - лучшая ее школа. Любому наблюдательному человеку
почти сразу бросается в глаза разница между человеком служившим и человеком,
избежавшим службы. Даже в нынешнее смутное время, а раньше - тем более.
Почему я на этом столь подробно остановился? Потому что восприятие армии, ее
роли в обществе и места в государстве у людей, знающих службу и не
служивших, - абсолютно разное.
Кто хоть раз видел, находясь на КП ПВО под Москвой, воздушный бой, который
шел в эти минуты где-то над Арктикой и который отражался на индикаторах
локаторов или рвал гусеницами стылую полигонную глину в Белоруссии, тот
совсем иначе чувствует армию, чем человек, знающий ее по кино, военной
кафедре и рассказам за рюмкой "чая".
Большинство партаппаратчиков эпохи позднего СССР в армии не служили, армию
не знали. И как естественное следствие стареющих чиновников - бояться
неизвестного - армию они побаивались. И это тоже понятно.
Тот же Ельцин, совершая партийную карьеру на периферии, десятки раз
сталкивался со всемогуществом местной армейской элиты, ее особым положением,
особым отношением к ней со стороны Кремля и высшего руководства. Ведь даже
военный комиссар Свердловской области (лицо в иерархии армии далеко не
первое) был уравнен в положении с первым секретарем обкома, а сам "первый"
был всего лишь одним из нескольких секретарей, чьи области входили в состав
Уральского военного округа, командующий которым вообще казался ему почти
богом...
Необходимо учитывать также то, что Свердловская область, где "вырастал"
Ельцин, в те годы была, скорее, вотчиной ВПК, чем самой армии. Сибирь, по
традиции, была поделена на второразрядные мобилизационные округа. Здесь не
было ни крупных военных группировок, ни новейшей техники, ни больших учений.
Конечно, когда Ельцин "дорос" до первого секретаря обкома, у него появилось
достаточно много знакомых среди местной военной элиты. Семейная дружба его
связывала, например, с генералом Николаевым (его сын до недавнего времени
возглавлял пограничную стражу). Но это были опять же неформальные отношения,
которые вряд ли могли "образовывать" Ельцина военному делу.
Впервые же с реальной военной элитой и реальной армией он столкнулся, став
первым секретарем МГК КПСС и кандидатом в члены политбюро.
По традиции, ему были продемонстрированы командный пункт Московского округа
ПВО и организовано посещение "придворных" Таманской и Кантемировской
дивизий.
Затем последовала громкая отставка Ельцина, вместе с которой фактически и
закончилось допрезидентское знакомство с армией. Более того, все последующее
время Ельцин видел в Вооруженных Силах едва ли не основного врага. Вспомним
его заявления по событиям в Тбилиси, Вильнюсе и Карабахе. Во всех до единой
его речах по этому поводу армия и военное руководство обвиняются во всех
смертных грехах.
Но к 1991 году началось постепенное сближение части армейской верхушки и
Ельцина. Причиной этому стало изменение внутриполитической обстановки.
Преступное безволие и властный профанизм Горбачева расшатывали страну. США и
страны Запада открыто поддерживали оппозицию в лице ультрарадикальной
интеллектуальной группировки.
В стране шла открытая пропаганда антикоммунизма, ревизия советской истории,
разрастание в республиках национализма.
В этих условиях часть генералитета, осознавая надвигающийся крах Союза и
коммунистической идеологии, стала искать возможности встроиться в новую
политическую обстановку, сохранить свои привилегии, положение и
благосостояние.
Именно в этот период стали отмечаться "'неформальные" встречи Ельцина с
высшими военными чинами. Инициаторами их были в основном сами военные,
которые видели в грубом, любящем выпить крутом Ельцине "близкого им по духу"
человека, в отличие от "чуждых интеллигентиков" - Собчака, Сахарова,
Станкевича, Яковлева.
Перед событиями августа 1991 года в армейской верхушке практически произошел
раскол. Группа "советских" генералов, несмотря на занимаемые высшие
должности, оказалась практически в меньшинстве и изоляции. Язов, Варенников,
Ачалов, Макашов, Ахромеев были окружены и блокированы теми, кто уже
"договорился" с новой "элитой". Это прежде всего командующий войсками связи
Кобец, передававший Ельцину не только все перехваты разговоров Язова,
Варенникова и Ахромеева, но даже организовавший доступ к сов.секретной
аппаратуре связи американцев - для их дальнейшего радиоконтроля
"гекачепистов". Среди самых видных "перебежчиков" были генералы Руцкой,
Грачев, Лебедь, Самсонов, Громов, Шапошников, Столяров и многие другие.
Фактически своим приходом к власти в августе 1991 года Ельцин и был обязан
перечисленным выше генералам, которые предали своих руководителей и
переметнулись на сторону Ельцина.
Именно заговору генералов, а не "всенародному стоянию у "Белого дома",
обязан Ельцин властью. В этом и отгадка "глупого и бескровного путча", как
называла тогда те события пресса.
Поддержав Ельцина, генералитет резко обособился и получил невиданные ранее
привилегии. Армейская верхушка разом избавилась от своей рабской зависимости
от партии. Были ликвидированы политорганы, которые осуществляли этот
контроль. А главное - генералитет получил никем не ограниченную и ничем не
сдерживаемую возможность обогащаться. Уже через месяц своего командования
Шапошников издал указ, разрешающий военнослужащим заниматься коммерческой
деятельностью и распродавать "излишки" военного имущества. После чего
начался буквально тайфун воровства и махинаций. Об объеме хищений говорит
всего один факт. К августу 1991 года тогдашняя Советская Армия имела на
базах хранения и в резерве стопроцентный комплект техники, вооружения и
имущества. То есть целые "запасные" Вооруженные Силы из расчета 3-4
миллионов военнослужащих. К декабрю 1994 года, началу чеченской войны, по
всем Вооруженным Силам с грехом пополам собирали технику и амуницию всего
для одной армии, вводившейся в Чечню. И так толком не смогли собрать. Все
было распродано, разворовано, спущено.
Пожалуй, никто в "новой" России не получил таких бесконтрольных возможностей
воровать и обогащаться, как "демократический" генералитет. Махинации с
выводом войск из Восточный Европы, Прибалтики, с дележом армии между бывшими
республиками сказочно озолотили генералов, превратив их в крупнейших
феодалов-богачей, кому на "окормление" были сданы рода войск, округа и армии
с бесплатной солдатской рабсилой. Понятно, что этим людям была и даром не
нужна ни одна реформа, ни одна модернизация. Не до них попросту было.
Самому Ельцину от генералов в те годы было необходимо только одно -
преданность. Он легко закрыл глаза на все махинации и воровство,
по-видимому, считая их "клеем", который намертво привязывает армию к нему.
Абсолютно далекий от знания военного дела, некомпетентный в вопросах обороны
и оборонных интересов России, он считал свою "дружбу" с генералами вполне
достаточной для обладания крепкой, надежной армией. Поэтому, несмотря на
обвальные сокращения армии (а за пять лет Российская армия "ужалась" с 3, 9
млн. человек, до 2,2 млн., а затем и вообще до 1 млн. 200 тыс. на
сегодняшний день), количество генералов фактически не уменьшилось, а даже
возросло аж на 2000!!!
В 1994 году в армии России числилось ни много ни мало, а 4000 генералов,
хотя после раздела Советской Армии и ухода 7 военных округов(то есть
половины всей управленческой структуры бывших советских ВС) в штатах могло
остаться не больше 2 000 генералов и адмиралов.
Ельцин щедро присваивал звания генералов, повышал должностные "вилки".
Звание генерал-майора Советской Армии умудрились присвоить даже :начальнику
гостиницы Генерального штаба и начальнику Центрального Дома офицеров.
Известны случаи, когда люди за полтора года проходили звания от полковника
до генерал-полковника, как, например, бывший начальник "Росвооружения"
Самойлов. Генералом стал и муж Лены Агаповой, бывшего пресс-секретаря
министра обороны Грачева.
Так продолжалось до сентября 1993 года, когда Ельцина постигло жестокое
разочарование. Одним из его основных расчетов в те дни была уверенность в
единодушной поддержке армии, которую ему все эти годы твердо обещали Грачев,
Кобец и прочие "застольные генералы". Но после знаменитого указа ?1400 вдруг
выяснилось, что армия не торопится выполнить приказ главковерха. Генералы,
на чью верность он полагался, верноподданнически щелкали каблуками и...
ничего не делали. А армия глухо роптала. Из округов шла информация о явных
симпатиях осажденному Верховному Совету. Более того, часть тех генералов, на
которых Ельцин рассчитывал, была замечена в контактах с Руцким и
Хасбулатовым.
Начинал зеркально повторяться август 1991-го, только в роли ГКЧП находился
сам Ельцин. И лишь верность ему Ерина и внутренних войск смогли переломить
этот неблагоприятный ход событий. А в последние часы и армия вроде как
успела вскочить в уходящий поезд - отстрелялась из танков по депутатам.
Что же случилось тогда? Бесконтрольное обогащение, как это очень часто
бывает в истории, привело к "омертвению" генералитета. Генералы настолько
погрязли в решении собственных проблем (покупка машин, строительство дач,
махинации), что менее всего стремились влезать в "политику" и уж тем более
пачкаться в крови. Решив, что договориться с новыми властями можно, тем
более что "новыми" числились давно знакомые лица...
Произошел закономерный процесс - Ельцин получил "мертвую элиту".
Во-вторых, к октябрю 93-го года произошел глубокий раскол в самой армии.
Офицерство, в большинстве своем отрезанное от возможностей обогащения,
живущее на скудную зарплату, глухо роптало на военное руководство, погрязшее
в богатстве и роскоши. Попросту говоря, генералы не лезли участвовать в
подавлении "путча" еще и потому, что не были уверены: не повернут ли против
них самих штыки полки и дивизии, отдай они приказ на штурм Верховного
Совета.
Как бы то ни было, но после октября 1993 года начинается процесс охлаждения
симпатий Ельцина к генералитету и армии. Главным же катализатором этого
раскола стала чеченская кампания. Задуманная и обещанная Ельцину как
"блестящая, быстрая и победная", способная продемонстрировать миру силу
Ельцина и мощь новых Вооруженных Сил, она оказалась проигрышной,
бессмысленной, кровавой. Ударившей как по престижу самого Ельцина, так и
России в целом, не говоря уже о самой армии. После мая 1996 года наступает
почти полное охлаждение Ельцина к некогда "любимому" им генералитету. Поста
министра обороны лишается "лучший министр и банный друг" Грачев, в отставку
отправляется начальник Генерального штаба Колесников. Возбуждается ряд
уголовных дел по коррупции и воровству в армии. Среди подследственных
оказываются некогда самые близкие Ельцину генералы: Кобец, Самойлов и другие
видные "демократы" в лампасах.
Налицо был кризис армии, который связан не только с безденежьем армии,
нарастанием развала и хаоса в ее среде, но и с психологией самого
главковерха Ельцина, его некомпетентностью в вопросах обороны. Не имеющий
никакого военного образования и подготовки, Ельцин не знал, какая армия
нужна России в третьем тысячелетии, каковы угрозы, с которыми Россия
способна столкнуться через год, через пять, через десять лет. Он был
безграмотен в вопросах военной стратегии, геополитики, военного
строительства и оборонных интересов России.
Ельцину была нужна верная, полицейско-карательная армия. Прежде всего для
эффективного внутреннего использования. А с этим куда лучше справлялось МВД.
Поэтому вплоть до своего ухода он больше армией не интересовался и
фактически забыл о ней...
