Cветлой памяти танкистов погибших в первые дни войны...
"Из горящей машины они стреляют до последней возможности" http://www.pravda.ru/politics/2005/1/100/401/20144_tankdiviza.html
64 года назад, в начале четвертого утра началась война, которую позже назовут Великой Отечественной. Сегодня мы попробуем приоткрыть одну из ее малоизвестных страниц, а именно – расскажем о тех героях, которые отважно и успешно били врага с первых минут войны. Сейчас они незаслуженно забыты, а в обществе насаждается ложная мысль про тотальное бегство и сдачу обескураженных красноармейцев наступающим войскам вермахта.
Вниманию читателей мы предлагаем работу калининградского историка Дмитрия Егорова, специализирующегося на начальном периоде Великой Отечественной войны. Его усилиями удалось восстановить первые дни боевого пути 5-ой танковой дивизии, одной из первых встретившихся с полками вермахта. По разным причинам, история 5-ой танковой до сих пор оставалась в тени. Между тем именно с ней связаны наши первые победы в той страшной войне.
Работа публикуется с сокращениями. Полный вариант будет опубликован в книге Дмитрия Егорова «По следам проигранного сражения. Документальная повесть-хроника о гибели в июне-июле 1941 года 3-й и 10-й армий Западного Особого военного округа РККА и о событиях, так или иначе на это повлиявших и в той или иной степени с этим связанных».
Жене Елене и дочери Анне-Марии посвящается
25 января 1900 г. в Одессе, в семье супругов Федоровых, родился мальчик. В честь отца его окрестили Федором, вышло весьма удобно для запоминания – Федор Федорович Федоров. В 1918-м году юный Федоров вступил в ряды Красной Армии. Служил бойцом в бригаде некоего Филиппова, затем – красноармейцем штаба 45-й бригады. В сентябре 1924 г. был принят курсантом в школу механической тяги Ленинградского военного округа. По окончании учебы стал командиром взвода в 1-м автомотобатальоне МВО, затем командовал ротой и преподавал тактику в военно-автомобильной школе. С марта 1933 г. – командир батальона Московской школы танковых техников. С февраля 1935 г. – командир танкового батальона 2-й Кавказской стрелковой дивизии, с февраля 1936 г. – командир 14-го механизированного полка 14-й кавалерийской дивизии. Принимал участие в боевых действиях в Испании.
После окончания курсов усовершенствования комсостава, был назначен командиром 5-й танковой дивизии 3-го механизированного корпуса, который дислоцировался в южной Литве;
5-ая танковая дивизия находилась в маленьком городке Алитус на берегах Немана. По прибытии в Алитус он принял дела у полковника П.А.Ротмистрова – тот назначался начальником штаба корпуса, самим же 3-м мехкорпусом командовал генерал-майор танковых войск А.В.Куркин, который формировал 5-ю в июле 1940 г. и был ее первым командиром.
Это было соединение, сформированное на основе 2-й легкотанковой бригады и имевшее около 400 танков, из них 107 средних (50 Т-34 и 57 Т-28), и 76 бронемашин. В состав дивизии входили 9-й и 10-й танковые полки, 5-й гаубичный артполк и спецподразделения. Артиллерии был полный комплект, из транспортных средств имелось 800 грузовиков, 139 спецмашин, 81 трактор, 49 мотоциклов. По данным на август-сентябрь 1940 г. из числа спецмашин было 92 автоцистерны, 25 мастерских типа «А», 19 мастерских типа «Б», 15 передвижных зарядных станций, 4 водомаслозаправщика. Еще было 7 штабных машин и 18 санитарных. Радиостанций разных типов было 231. В декабре 1940 г. на совещании высшего командного состава при подведении итогов прошедшего учебного года начальник ГАБТУ (главного автобронетанкового управления) Я.Н.Федоренко лучшими среди крупных мехсоединений РККА назвал 3-й и 4-й мехкорпуса, а лучшей танковой дивизией – именно 5-ю.
19 июня Ф.Ф.Федоров получил шифровку от Военного Совета округа о подготовке к выступлению. Соединение было поднято по тревоге, покинуло места постоянной дислокации и укрылась в лесных массивах. В военных городках (их было два – северный и южный) остались некоторые хозяйственные службы и неисправная техника, которой в дивизии тоже хватало. Только танков Т-28, законсервированных из-за отсутствия запчастей, было 33 единицы. Одни подразделения находились в нескольких километрах южнее Алитуса на берегу Немана, другие – в лесу на восточной окраине города. 5-й мотострелковый полк находился севернее Алитуса, также в лесу, 5-й гаубичный артполк еще весной убыл под Ораны в летние лагеря. В районах сосредоточения отрывались щели и окопы, строились блиндажи, вся техника тщательно маскировалась. В оранских лагерях находились также части 29-го территориального стрелкового корпуса, развернутого на основе ликвидированной армии независимой Литвы: управление корпуса, артполк и 184-я стрелковая дивизия. Вторая дивизия корпуса, 179-я, находилась в лагере к северо-востоку от Вильнюса. Несмотря на замену на всех ключевых должностях литовских офицеров советскими, части корпуса были ненадежными и небоеспособными (за исключением некоторых подразделений, укомплектованных выходцами из бедных рабочих и крестьянских семей). Поэтому уже в первые часы войны в его дивизиях начались массовое дезертирство и переход на сторону противника военнослужащих-литовцев со всеми сопутствующими такого рода событиям эксцессами: убийствами командиров и политработников, преднамеренным выводом из строя матчасти, стрельбой «в спину» кадровым частям Красной Армии. Некий Фриц Бельке писал: «Литовцы, вооруженные русскими орудиями, с восторгом маршируют рядом с нашими колоннами. Население выносит в ведрах питьевую воду». Все это в конечном итоге привело к тому, что правый фланг Западного военного округа оказался почти не прикрыт со стороны Литвы. И после войны все события в Южной Литве 22-24 июня, включая и действия 5-й танковой дивизии, огласке не предавались и были фактически засекречены по причине, которую я бы назвал «литовский след». Над правдой в угоду конъюнктурным соображениям возобладал принцип: не будем ворошить прошлое ради «дружбы народов».
22 июня…
Удар левого крыла группы армий «Центр» (3-я танковая группа генерала Г.Гота была там главной силой) на стыке Западного и Прибалтийского военных округов пришелся не по монолитной советской обороне. На границе кроме пограничников и саперов находилось всего девять вытянутых в одну линию стрелковых подразделений с минимумом артиллерии. Это были, конечно, ничтожные силы, ни в коей мере не способные остановить бронированный клин. В 5 часов утра командающий 11-й советской армией генерал В.И.Морозов отдал боевой Приказ № 01, в котором 128-й дивизии предписывалось занять 3-й и 4-й узлы недостроенного Алитусского укрепрайона на рубеже Меркине, Копцево, Курвишки и воспрепятствовать прорыву немцев на Алитус. Но именно это и произошло.
На четыре батальона 128-й дивизии обрушились две танковых и две пехотных дивизии вермахта. Утром 22 июня после комбинированного артиллерийско-бомбового огневого налета по позициям и местам дислокации ее частей по ней был нанесен удар колоссальной силы: в ее расположение врезались бронированные клинья 7-й и 12-й танковых дивизий, поддержанных обеими дивизиями 5-го корпуса 9-й полевой армии. Дивизия была рассечена на части и, несмотря на яростное сопротивление, разгромлена; погибли многие офицеры, командир попал в плен. Один из отрядов (стрелковый полк, артполк, разведбат и др. подразделения) занял круговую оборону в межозерном дефиле северо-западнее Сейрияй. От еще недавно полнокровного соединения осталось отдельные разрозненные группы, которые отходили на восток: к Неману, а затем – к Западной Двине.
Таким образом, западнее Немана на направлении удара 3-й танковой группы сражились одна только 128-я стрелковая дивизия, батальоны 126-й и 23-й дивизий, пограничные заставы и строители укреплений. Там полностью отсутствовали какое-либо единое командование, управление и координация действий, и все части, перемешавшись, устремились к мостам через Неман, обгоняемые двигавшимися по свободному шоссе немецкими танковыми колоннами. Несмотря на героизм отдельных подразделений пехоты и самоотверженность имевших оружие кадровых саперных рот и батальонов, пограничный рубеж был прорван почти что с ходу.
После разгрома находившихся на границе советских частей 7-я, 12-я и 20-я германские танковые дивизии на предельной скорости рванулись к Неману для захвата переправ. К Алитусу, в районе которого имелось два моста через Неман (один – непосредственно в городе, другой – за его южной окраиной), устремились 7-я и 20-я ТД 39-го моторизованного корпуса. Это была серьезная сила: хотя большинство машин в этих дивизиях были легкими, но имелся и 61 средний танк Pz-IV c 75-мм пушкой. В оперативном подчинении командира 20-й дивизии находился также 643-й дивизион легких истребителей танков (18 чешских 47-мм артустановок на шасси устаревших Pz-I). Еще один мост имелся значительно южнее Алитуса, в Меркине (там, где в Неман впадает его правый приток река Мяркис), и к нему быстро продвигалась 12-я танковая дивизия (командир генерал-майор Харпе) 57-го корпуса противника. Главные силы 12-й дивизии на марше к Неману были засечены самолетом-разведчиком из 13-го скоростного бомбарди-ровочного авиаполка 9-й авиадивизии ВВС соседнего Западного округа, но донести до командования эту информацию экипажу не удалось. Все три моста охранялись гарнизонами 7-й роты 84-го полка войск НКВД по охране железнодорожных сооружений и промпредприятий общей численностью 63 человека, по 21 военнослужащему на мост. Навстречу прорвавшейся группировке по приказу командования 11-й армии выступила 5-я танковая дивизия.
Вечером 21 июня дивизия была выведена из состава 3-го мехкорпуса и передавана в непосредственное подчинение командующего 11-й армией. После выхода из района сосредоточения ей предстояло развернуться на фронте протяженностью свыше 30 километров (от Друскининкая до Алитуса) и уничтожать контратаками прорвавшегося противника. Таким образом, на нее возлагалось обеспечение стыка Прибалтийского округа с Западным ОВО, ибо 128-я дивизия была разгромлена, а других боеспособных частей в этом районе не было. В 04:20 на Алитус был совершен первый воздушный налет. Особенно сильной бомбежке подверглись парки с остававшейся там неисправной техникой, казармы южного военного городка и аэродром формировавшегося 236-го истребительного полка (командир майор П.А.Антонец).
5-я дивизия урона почти не понесла, за исключением матчасти понтонно-мостового батальона, по халатности комбата не выведенной из парка. Для обороны предмостных позиций у Алитуса дивизия успела выдвинуться на западный берег Немана лишь минимальной частью сил, которые с ходу завязали бой с авангардом 20-й танковой дивизии противника. Подразделения 10-го танкового полка в трех километрах западнее Алитуса первыми встретили и уничтожили передовой отряд немецких мотоциклистов. Зенитный дивизион вел огонь по вражеским самолетам, но вскоре зенитчики прекратили стрельбу по воздушному противнику и переключились на танки, подходившие к Алитусу по двум шоссе (от Симнас и от Сейрияй, в обход занявших круговую оборону остатков 128-й дивизии). К мостам, по которым отходили военнослужащие из разгромленных на границе частей, командир дивизии успел направить кроме зенитного дивизиона только один мотострелковый батальон, усиленный артиллерией 5-го мотострелкового полка. Открыв огонь с дистанции 200-300 метров, в течение первых минут этого неравного боя зенитчики подбили 14 танков.
Артиллеристы мотострелкового полка имели мало боеприпасов, поэтому результаты их огня могли бы быть значительно выше. Тем не менее, и они вывели из строя 16 вражеских машин. При обороне северного моста батарея лейтенанта Шишикина подбила 6 танков. После полученного отпора фашисты замедлили продвижение. И тогда на позиции, занятые советскими танкистами на западном берегу Немана, обрушились бомбовые удары и артогонь. За 30-40 минут немцы подавили поставленную на прямую наводку артиллерию и сожгли находившиеся на левом берегу советские танки, после чего вражеская бронетехника прорвалась через южный мост на правый берег Немана. Вскоре были захвачен и северный мост. Их подрыв, назначенный советским командованием на 14 часов, произвести не успели. На правобережье образовалось два плацдарма. В журнале 9-й дивизии НКВД (84-й полк входил в ее состав) по обстановке к 18 часам 22 июня было записано: «Фронт противника проходит Волковишки-Алитус-Кальвария, все пункты заняты. Мосты в р. Алитус не взорваны. В районе Алитус через мосты прошли танковые части противника». Прорвавшиеся подразделения были контратакованы танковыми батальонами дивизии, которые смяли их и ворвались в Алитус. 9-й полк имел задачу задержать противника у северного моста, 10-й – у южного. У мостов, на улицах города, в его скверах и парках разыгрались ожесточенные танковые поединки.
Первые дни войны 5-ой танковой дивизии - часть вторая
Постоянный адрес: http://www.pravda.ru/politics/2005/1/100/401/20143_tankdivizb.html
Показательно признание, содержащееся в дневнике обер-ефрейтора 21-го танкового полка 20-й танковой дивизии вермахта Дитриха. О бое за Алитус он написал ледующее: «Здесь мы впервые встретились с русскими танками. Они храбры, эти русские танкисты. Из горящей машины они стреляют до последней возможности». 2-й батальон 9-го полка на машинах БТ-7 подошел к мосту, когда он был уже под контролем неприятеля, к тому же фашисты заняли господствующие высоты. Однако его активной обороной продвижение вражеских танков было временно блокировано. Действия 2-го батальона поддерживал огнем с места 1-й батальон полка, имевший 24 трехбашенных танка Т-28. Участник этого боя вспоминал, что три наших экипажа во главе с командиром роты уничтожили на правом берегу не менее пяти вражеских машин (часть их они просто протаранили и опрокинули в кюветы), а потом рванулись через мост на левый берег. «Но только перешли мост, встретили группу немецких танков, из которых один сразу загорелся, а потом и наш загорелся. Дальше я видел только огонь, дым, слышал грохот взрывов и лязг металла». Личный состав 2-го батальона, которым командовал старший лейтенант И.Г.Вержбицкий, проявил в бою героизм и решительность. Младший командир Макогон вывел из строя 6 боевых машин врага. Лейтенант Левитин раздавил своим танком два орудия противника, а когда танк был подбит, а сам он тяжело ранен, выбрался из горящей машины и вышел к своим. Лейтенант Кабаченко на Т-28 прикрыл от немецкой пехоты правый фланг 2-го батальона.
Бои в городе и у его южной окраины продолжались весь день и не прекратились даже с подходом немецкой мотопехоты и артиллерии. У южного моста занимало оборону несколько наших танков, но они не сумели сдержать войска вермахта – большое количество немецких танков прорвалось на правобережье Немана. Батальону 10-го танкового полка под командованием зам. командира полка капитана Е.А.Новикова удалось опрокинуть врага, но через мост успели уже переправиться подразделения противотанковой и полевой артиллерии противника. Три наших танковых атаки были отражены с большими потерями, но и у фашистов вышло из строя (пусть даже и временно) до 30 танков. Предполагаю, что у южного моста принимал участие в атаках также и 3-й батальон 9-го полка. Их поддерживала огнем батарея 5-го артполка под командованием лейтенанта Фомина. Заняв позицию в районе с. Конюхи, гаубичники били беглым огнем по южному мосту и вражеским огневым позициям на восточном берегу. Другие батареи полка также принимали участие в бою, а к полуночи 5-й ГАП отошел на рубеж Даугай-Олькенишки.
Над нашими боевыми порядками весь нестерпимо длинный день 22 июня висела вражеская авиация. Бомбардировщики противника один за другим выводила из строя советские танки и бронемашины. Думаю, что на долю Люфтваффе пришлось не менее 30-40 % потерянной дивизией техники. На местах боестолкновений осталось до 90 боевых машин, из них 73 машины потерял 9-й танковый полк. С наступлением темноты остатки защитников западной части Алитуса прорвались через захваченный мост на восточный берег Немана, примерно в 23 часа прекратился бой у моста за южной окраиной. Для охраны мостов германским командованием был выставлен танковый полк 7-й танковой дивизии. Но захват города дался фашистам отнюдь не «малой» кровью, что бы там Гот в своих мемуарах не преуменьшал. По воспоминаниям командира танковой роты немецкого 25-го танкового полка Х.Орлова (русского эмигранта из знаменитой династии графов Орловых), когда два десятка немецких танков перешли через мост в Алитусе, один танк был уничтожен выстрелом Т-34, которому удалось скрыться, несмотря на огонь 37-мм орудий остальных немецких танков. Южнее Алитуса за Неманом советская артиллерия вывела из строя еще шесть немецких танков. Затем последовала контратака советских танков, 15 из которых были подбиты. В ходе последующих контратак большого числа советских танков при поддержке пехоты и артиллерии всего было подбито и сожжено более 70 советских танков (по воспоминаниям самого Орлова, явно приписавшего к танкам, подбитым артогнем, и танки, уничтоженные Люфтваффе). По его же словам, танковое сражение в районе Алитуса было самым ожесточенным из всех, в которых до тех пор участвовала 7-я танковая дивизия вермахта.
Отличную выучку показал в бою за Алитус 5-й мотострелковый полк. По состоянию на 6 июня 1941 г. в нем имелось 2770 человек личного состава и 8 бронемашин. Его подразделения очистили от десантников захваченный алитусский аэродром, который находился недалеко от северного военного городка. Как записано в журнале боевых действий 13-й армии со слов Ф.Ф.Федорова, 300-400 солдат противника было десантировано «путем посадки самолетов». Немцы вывели из строя уцелевшую после бомбежек матчасть базировавшегося на аэродроме авиаполка, но в бою с мотострелками были уничтожены. Затем командир полка майор В.И.Шадунц расположил два своих батальона (еще один батальон сражался у моста) по периметру летного поля и через некоторое время немецкая мотопехота (численностью от батальона до полка – точнее не установлено) попала в засаду. От кинжального огня с трех сторон немцы понесли большие потери и пришли в замешательство, а рота автоматчиков ударом во фланг отсекла их от машин. Немцев гнали до самого Немана, прижали к нему и полностью истребили. Бросившихся в реку солдат также настигли пули. Разъяренные фашисты несколько раз пытались уничтожить «злой» полк, но все их атаки были отражены. Когда на наши позиции ворвались шесть танков, огонь 1-го батальона отсек и отбросил за дорогу пехоту, а бронетехника была забросана связками гранат. Однако этот частный успех не имел значения для всей дивизии, которая была оттеснена от города, а полк, связанный боем, находился на аэродроме Алитуса до утра 23 июня. После того, как под давлением танков его подразделения оставили свои позиции, им удалось оторваться от преследования, отступив на юго-восток и скрывшись в лесах. Но соединиться с основными силами дивизии мотострелкам не удалось – отсутствие связи и незнание обстановки сыграли свою роковую роль. Однако удалось установить, что полк не погиб. Он потерял значительную часть личного состава и все тяжелое вооружение, но сохранил костяк. Во главе со своим решительным и смелым командиром он пробился в Белоруссию. Маршрут его отступления на восток пролег севернее Минска в примерном направлении на Борисов и Лепель.
Неудачный для советских войск результат боев на Немане был предопределен относительно быстрым захватом немцами мостов в районе Алитуса. Они были своевременно подготовлены к взрыву саперами 4-го понтонно-мостового полка РГК, но вечером 21 июня ими же разминированы по распоряжению представителя штаба округа. Поэтому, когда командир 5-й ТД приказал взорвать мосты, сделать это не удалось. Бригадный комиссар Ушаков писал о саперном младшем лейтенанте, который доложил им, что взрыв должен быть произведен только после прохода всех отходящих частей стрелковых дивизий. Еще один приказ о взрыве мостов через Неман командир 4-го полка майор Н.П.Беликов получил из штаба 11-й армии уже в 14 часов дня. Но к этому моменту за обладание ими уже шла отчаянная схватка. Мосты остались невредимыми, а подрывники были даже захвачены немцами в плен.
В ночь на 23 июня в тылу дивизии был выброшен тактический парашютный десант численностью до 500 человек. Десантники захватили аэродром в Оранах, при этом им без боя досталось 7 бронемашин и 4 орудия, принадлежавших 184-й дивизии 29-го корпуса. Задача по их ликвидации была возложена на 10-й танковый полк, который ускоренным маршем направился на юго-восток, оставив у Алитуса только два танка: заместителя командира полка Новикова и капитана Смирнова. К 7 часам утра 23 июня десант в Оранах был частично уничтожен, частично рассеян, но вследствие этого почти половина танков соединения оказались в стороне от развернувшегося в то утро сражения.
23 июня, командование Северо-Западным фронтом, не имея никакой конкретной информации о положении в районе Алитуса, приказало: «5-й танковой дивизии и управлению 3-го механизированного корпуса немедленно поступить в подчинение командующего 11-й армией, повернуть удар на Бобты, очистить район Кейданы, Ионава от немецких частей и банд и быть готовыми по указанию командующего 11-й армией короткими ударами очищать правый берег р. Неман в районе Каунас от частей противника». Я не могу с уверенностью сказать, получил ли комдив 5-й Ф.Ф.Федоров этот приказ. Однако чудом до наших дней дошло написанное на клочке бумаги одно из его распоряжений, хранящееся сейчас в семейном архиве его внука И.И.Федорова: «Полковнику т. Веркову Направить б-н Т-34 Ударом на Конюхи во взаимодействии с 10 ТП уничтожить танки пр-ка и отбросить их за р. Неман 23. 6. 41 Федоров». Полковник И.П.Верков распоряжение получил, ибо, кроме росписи, на обратной стороне того же листка есть и его короткое донесение командиру дивизии, датированное 25-м июня.
Основные силы 5-й танковой дивизии ранним утром 23 июня оказались взятыми «в клещи» наступающими немецкими клиньями. С юга это соединение обошла 7-я танковая дивизия (командир генерал-майор барон Ханс Фрайхерр фон Функ), с фронта действовала 20-я танковая дивизия (командир генерал-лейтенант Штумпф). 23 июня продолжилось одно из первых танковых сражений Великой Отечественной войны. В крайне невыгодных условиях боя советская дивизия снова понесла серьезный урон, были потеряны все танки Т-28 9-го полка. В 7-8 часов утра в сражении наступил перелом: 5-я танковая дивизия под давлением превосходящих сил противника, с почти истраченными боеприпасами и топливом начала отступать в направлении Вильнюса. Немцы выиграли сражение, но о своих истинных потерях почему-то умолчали. Штаб 3-й танковой группы 22 июня в телеграмме информировал штаб группы армий «Центр»: «Вечером 22 июня 7-я танковая дивизия имела крупнейшую танковую битву за период этой войны восточнее Олита против 5-й танковой дивизии. Уничтожено 70 танков и 20 самолетов (на аэродромах) противника. Мы потеряли 11 танков, из них 4 тяжелых». 23 июня штаб ГА никаких данных о потерях 3-й ТГр не получил. В приложении к приказу № 3 от 23 июня по танковой группе (информационный бюллетень) указывалось: «5-ю танковую дивизию следует рассматривать как сильно потрепанную». Но почему Гот в мемуарах и его штаб – в донесениях – смолчали о потерях за 23 июня, вот в чем вопрос? Если они одержали верх, то чего им скрывать? Единственное, что можно предположить: то, что победа была «пирровой». Полсотни имевшихся в советской дивизии Т-34 никак не могли не «испортить праздник» привыкшим к легким победам танкистам вермахта, но Гот их у Алитуса словно не увидел. Сведения П.А.Ротмистрова о подбитых и сожженных только 22 июня 170 танках и бронетранспортерах противника историки дружно посчитали десятикратным преувеличением. А почему обязательно десяти–, а не двух– или трехкратным? В чем, собственно говоря, дело? Нам мало выпало унижений за тот страшный июнь? Не лучше ли проанализировать, как вдруг в результате тяжелого танкового сражения наша дивизия потерпела поражение, а вражеские дивизии – почти никакого урона не понесли? Указанные Готом потери (11 танков) безусловно следует считать безвозвратными. А что вообще означает термин «безвозвратные потери»? Это означает, что отремонтировать подбитый или сгоревший танк в полевых условиях не представляется возможным (либо ремонт вообще нецелесообразен) и он должен быть отправлен в тыл для утилизации. И после этого я должен поверить, что если из 3-й ТГр было отправлено на переплавку 11 танков, подбитых 22-го в районе Алитуса, то кроме них не было ни одного: а) горевшего, но потушенного; б) с перебитыми гусеницами или поврежденными катками; в) с пробоинами в броне; г) с сорванной башней; д) поврежденного при таране – которые были выведены из строя в бою, но их за два-три дня отремонтировали? Немцам противостояли кроме легких машин и гораздо более сильные танки Т-28 и Т-34.
К чему я это все говорю? Чтобы подвести читателя к мысли: нас разыграли, нас «сделали, как сельских». ИХ потери в бою за Алитус НЕ МОГЛИ ограничиваться только 11 машинами. Чтобы иметь более-менее объективную информацию по урону, который нанесла 5-я дивизия фашистам, надо знать хотя бы две группы цифр по бронетехнике: принято на СПАМах (сборных пунктах аварийных машин) – число, из них отправлено на переплавку – число. И не только в первой фазе боя, а до того момента, пока было боевое соприкосновение. Как, например, указаны потери 2-го Белорусского фронта в ходе операции «Багратион»: принято на СПАМах – 1416 танков и САУ, из них отправлено на переплавку – 956. Все четко и понятно и не надо ничего додумывать. И что касается потерь 5-й танковой дивизии, то с ними ситуация тоже абсолютно ясная. Данных нет, да и не может их быть, но бесспорен факт: отступление 5-й от Алитуса оставило поле сражения за гитлеровцами, что автоматически перевело даже незначительно поврежденные советские танки, которое возможно было исправить, в список безвозвратных потерь.
По действиям 5-й танковой дивизии в середине дня 23 июня сохранились крайне скудные сведения. По ним можно судить, что после ухода от Немана ее части медленно откатывались на восток, стараясь затормозить продвижение фашистов. Как и 22 июня, бои носили очаговый характер. Два танка 10-го полка под командой капитанов Новикова и Смирнова, находившиеся вблизи южного Алитусского моста, оказались в окружении неприятеля. Но храбрые экипажи огнем и маневром пробили себе выход из кольца и после некоторых поисков нашли свой полк, который к тому времени сосредоточился в районе Ганушишки. Матчасть была укрыта в лесу, но спустя некоторое время 10-й полк был атакован во фланг вражескими бронетанковыми частями и в ходе боя снова понес большие потери. С этого момента теряются следы его командира Т.Я.Богданова.
Первые дни войны 5-ой танковой дивизии - часть третья http://www.pravda.ru/politics/2005/1/100/401/20142_.html
Еще 22 июня на станции Родзишки (на современных картах – Рудишкес) был развернут эвакопункт 9-го танкового полка под охраной трех бронемашин. Между 8 и 10 часами в районе станции немцы выбросили парашютный десант численностью до двух рот. Зам. командира полка батальонный комиссар П.С.Григоренко возглавил атаку на них, в результате значительная часть десантников была уничтожена, а остальные рассеялись. Что после этого стало с группой Григоренко, в дивизии так и не узнали, но какая-то, пусть и мало что дающая, информация о ней стала известно командованию. 24 июня штаб фронта в своем донесении наркому обороны № 05 сообщил: «По донесению начальника штаба 29-го стрелкового корпуса, 5-я танковая дивизия в 14.00 23.0.41 г. вела бой с противником в районе Родзишки». Единственным, хоть и косвенным, подтверждением того, что кто-то из наших, кто был в Родзишках, мог впоследствии отойти на северо-восток и уцелеть, является тот факт, что старший врач 9-го полка военврач 2-го ранга Е.Н.Тропаревский в июле 1941 г. значится уже начальником 2-го отделения санотдела 27-й армии.
После отхода с рубежа Даугай-Олькенишки 5-й гаубичный полк отступил в район Лодзеянцы и оказался в расположении 184-й стрелковой дивизии. После первого же огневого контакта с мотомеханизированной частью противника подразделения 184-й дивизии начали разбегаться и отступать на Вильнюс, так что немцев некоторое время сдерживал лишь артогонь 5-го артполка. В 6 часов полку было приказано выйти в район леса у станции Понары. На марше колонна была внезапно обстреляна артиллерийским и ружейно-пулеметным огнем, который вела группа литовских военнослужащих. Ответным огнем одной из батарей бывшие братья по оружию были обращены в бегство. Удалось также установить, что основные силы 184-й дивизии были окружены немцами в районе Валкининкай. Здесь ее боевой путь фактически завершился: отдельные подразделения дивизии с боем вырвались из окружения и ушли на восток (кто на Вильнюс, кто в сторону белорусской границы – на Сморгонь и Молодечно), но большая часть без сопротивления сдалась. Сдавшиеся солдаты и офицеры в большинстве своем вступили в различные полицейские и карательные части, которые были сформированы фашистами на захваченной территории.
Архивные документы свидетельствуют о том, что мятеж в 29-м территориальном корпусе не был стихийным, а сознательно готовился немецкой агентурой с начала 1941 г. Рост антисоветских настроений среди военнослужащих был замечен особым отделом корпуса, и 12-13 июня была проведена широкомасштабная «чистка». Аресты шли все время, но очень вяло, а тут было арестовано сразу много военнослужащих-литовцев. Хотя оптимальным было бы решение не чистить от антисоветских элементов национальные прибалтийские части, а расформировать их как ненадежные, сделано этого не было. Следствием измены 29-го корпуса явилась почти полная незащищенность стыка между Северо-Западным и Западным фронтами, что позволило группе Гота, преодолев в короткий срок огромное расстояние, выйти во фланг и глубокий тыл Западного фронта.
Из 18 тысяч бойцов и командиров на соединение с Красной Армией вышло не более 2 тысяч литовцев, впоследствии все они вступили в ряды вновь сформированной 16-й литовской дивизии. В нынешней Литве героями считаются, увы, не они, а те, кто дезертировал, сдался в плен и пошел в услужение к фашистам.
После захвата мостов на Немане участь литовской столицы Вильнюса фактически была предрешена: ничто уже теперь не могло остановить рвущиеся через южную Литву на Минск моторизованные корпуса группы Гота. В самом Вильнюсе боеспособных войск почти не было. Гарнизон имел лишь горстку военнослужащих из состава своей дивизии: батальон и несколько подразделений, охранявших казармы и склады. В городе находилось также управление 9-й дивизии НКВД вместе с частью 84-го полка.
Силовые ведомства Литовской ССР (НКВД и НКГБ) занимались эвакуацией документов и имущества и на обстановку в городе практически не влияли. По инициативе командира дивизии был сформирован штаб по обороне города. Однако, несмотря на все принятые меры, порядка не прибавилось. Во вторую половину дня 22 июня на город хлынули нескончаемые людские волны из отдельных военнослужащих, остатков разбитых на границе частей и беженцев, Люфтваффе же продолжало наносить удары по военным и гражданским объектам. Возникшая при этом паника привела к тому, что милиция и городское управление НКВД частично разбежались, органы Советской власти перестали функционировать, управление Литовской железной дороги также разбежалось. По улицам усиливался огромный поток отступающих, разрозненных частей Красной Армии, которые наполняли город различными паническими слухами и сведениями о разгроме. Этот поток все сметал на своем пути и усиливал панику при появлении над городом вражеских самолетов. Истинного положения на фронте узнать было невозможно. Подразделения 84-го полка по мере возможности старались поддерживать порядок, а также боролись с мелкими десантами и антисоветскими акциями местного населения. Все попытки останавливать бегущих с фронта успехом не увенчались.
Между 13 и 14 часами 23 июня в штаб обороны прибыло трое сотрудников НКГБ, которые пригласили комдива 9-й дивизии на вокзал, на экстренное совещание. На вокзале никого не оказалось, так как, видимо, паника сделала уже свое дело. Офицеры НКГБ заявили, что «положение в городе безнадежно, на Вильно двигается мех. колонна и что они город покидают». что «на Вильно двигается мех. колонна», очевидно, приняв танки своей же 5-й дивизии за немецкие. Выждав, пока людской поток не снизился, полковник В.Н.Истомин отдал приказ на отход по шоссе по направлению на Молодечно. Находившиеся за городом подразделения 84-й дивизии и другие части, которые по приказу штаба обороны занимали на подступах отдельные участки обороны, снялись самостоятельно и ушли в неизвестном направлении. Так столица Литвы была оставлена без боя, а дивизия Ф.Ф.Федорова – без какой-либо поддержки.
При отходе к Вильнюсу обескровленной, измотанной сутками почти непрерывного боя, 5-й дивизии удалось, возможно, лишь на короткое время оторваться от противника. Фактически соединение более чем на 50 % утратило боеспособность. Судя по тому, что ее танковые полки 22 июня в силу специфики поставленных задач (отбить назад два захваченных подразделениями вермахта отдаленных друг от друга моста) действовали по отдельности, целостность также была утрачена. Еще в ночь на 23 июня некоторые части 5-й танковой дивизии разновременно отходили от Алитуса, часто в разных направлениях, потеряв связь со штабом.
Попытка 5-й танковой удержать Вильнюс окончилась трагически. Отойдя к предместьям столицы Литвы, ее подразделения заняли оборону на южной и западной окраинах города. На прямую наводку была поставлена вся артиллерия. Защитники города сосредоточенным огнем заставляли разворачиваться в боевой порядок идущие по шоссе немецкие колонны, при этом подбили немало боевых машин и другой техники, истребили десятки захватчиков. На редкость эффективным был огонь поставленных на прямую наводку гаубиц. По данным бригадного комиссара Ушакова, было выведено из строя до двух батальонов танков, 4 батареи противотанковых орудий, 6 минометных батарей. В этом бою исключительную стойкость и храбрость показали командир огневого взвода 5-го артполка младший лейтенант Романов, младший лейтенант Поляков, лейтенант Фомин и старший лейтенант М.И.Веденеев. Бывший начальник штаба 29-го корпуса полковник П.Н.Тищенко вспоминал: «Подступы к Вильнюсу со стороны Алитуса были усеяны трупами и подбитыми танками как немецкими, так и нашей славной 5-й танковой дивизии. Кажется, на южной окраине Вильнюса я присоединил к штабу корпуса башенного стрелка из 5-й танковой дивизии, который еле передвигал ноги, но упорно шел с танковым пулеметом на плече. Он мне рассказал, что 5-я танковая дивизия геройски дралась, пока было горючее и боеприпасы. Его экипаж вынужден был подорвать танк, сняв предварительно [с него] пулемет». И снова исход сражения во многом решили удары пикирующих бомбардировщиков Юнкерс-87. На боевые порядки дивизии было совершено до 12 налетов (в некоторых из них принимало участие до 70 машин) с массированным применением зажигательных авиабомб. Остатки частей отступили на юг, к белорусским Ошмянам и еще далее. Несколько смельчаков на тракторе СТЗ-5 сумели в одиночку довезти одну из уцелевших гаубиц артполка почти до Минска и по акту передали ее начальнику артиллерии стрелковой дивизии 13-й армии. Одна из групп военнослужащих послужила основой партизанского отряда.
Только 2 июля в Москву ушло донесение за подписью майора Васильева из бронетанкового управления фронта. В нем констатировалось: «В ночь на 24.6.41 г. 5-я танковая дивизия с остатками танков (38) и гаубичным артиллерийским полком вышла из окружения и сосредоточилась в районе лесов 10-15 км юго-восточнее Вильнюс… Оставшиеся бойцы и командиры только 26.6.41 г. стали появляться в районе Полоцк и 30.6.41 г. в районе Псков. Материальная часть боевых машин полностью уничтожена или оставлена на территории противника». Это сообщение было последним, больше никаких сведений о дивизии Ф.Ф.Федорова с Северо-Западного фронта не поступало. Лишь начальник АБТУ фронта полковник П.П.Полубояров в своем письме от 11 июля генералу Федоренко подытожил: «5-я танковая дивизия погибла вся также в ряде окружений. Личного состава совершенно нет. Считаю, что остатки можно искать в составе войск Западного фронта». Как оказалось, Полубояров был совершенно прав. После тяжелейшего боя за Вильнюс полуокруженные мехвойсками и пехотой противника остатки подразделений 5-й танковой дивизии начали отходить в район Ошмян. При отходе они встретили отряд из восьми немецких танков, капитан Новиков и помошник начальника политотдела дивизии старший политрук Подпоринов смело и решительно атаковали его и одержали победу.
По словам Х.Орлова, после того, как части германской 7-й танковой дивизии были приведены в порядок и снабжены всем необходимым в течение короткой ночи, 23 июня они покинули южный плацдарм на Немане и направилась к высотам вокруг Вильнюса. Орлов писал: «7-й танковый разведбатальон стремительным ударом захватил неповрежденным важный мост в 10 км западнее Вильнюса, тем самым дав возможность 25-му танковому полку (командир полковник Ротенбург, был убит в боях за Минск – Д.Е.) обойти город с юга, ударить в северном направлении и к наступлению ночи окружить город, заняв танками восточные пригороды». В 5 часов утра 24 июня мотоциклетный батальон противника ворвался на вильнюсский аэродром и вступил в город. Вильнюс был украшен государственными литовскими флагами, население высыпало на улицы, приветствуя «освободителей».
В это же самое время остатки 5-й танковой дивизии, имевшие 15 танков, из них несколько Т-34, 20 бронемашин и 9 орудий, с обозом, переполненным ранеными, вышли в район КП 13-й армии Западного фронта недалеко от Молодечно. Таким образом, 5-я стала первой реальной силой в составе армии, которая до этого состояла только из управления и батальона связи. В разговоре с командующим армией генерал-лейтенантом П.М.Филатовым полковник Ф.Ф.Федоров обстоятельно рассказал о событиях в Литве. По его словам, к полудню 23 июня в ходе боев на окраинах Вильнюса дивизия потеряла убитыми и ранеными до 70 % личного состава, до 150 танков, 15 орудий и до 50 % бронемашин и грузовиков. За 22 и 23 июня, как считал Федоров, воинами его 5-й ТД было подбито до 300 бронеединиц противника и сбито 11 самолетов. 24 июня все уцелевшие боевые машины дивизии были сосредоточены под руководством командира 9-го полка полковника И.П.Веркова.
Прочтя эти строки, кто-то может скептически пожать плечами или, хуже того, усмехнуться: ну да уж, подбили за сутки столько танков противника (да еще и в первые дни войны), а где за такой подвиг всенародное признание, где описание этого подвига, наконец, в исторической литературе?
Что ж, раз посчитали немцы этот эпизод «крупнейшей танковой битвой», значит, оценили наших танкистов по достоинству. А что скрыли свои потери, так это обычное дело. Даже если и преувеличил Федоров вражеские потери в два-три раза, все равно урон был большой. Свои подбитые танки (те, что не слишком пострадали) вскоре были отремонтированы – тылы у немцев были организованы отлично и в запчастях к бронетехнике недостатка не было. Вот и вышло все шито-крыто.
Первые дни войны 5-ой танковой дивизии - часть четвертая
Постоянный адрес: http://www.pravda.ru/politics/2005/1/100/401/20140_tankdivizd.html
Утром 25 июня передовые части группы генерала Гота, продвигавшиеся на Минск со стороны Вильнюса, были атакованы советскими танкистами, выполнявшими приказ командования 13-й армии. Полковник И.П.Верков для атаки Ошмян сформировал группу в 4 машины БТ-7 и 6 бронемашин БА-10 под командованием капитана Новикова. В 6 часов 30 минут этот отряд выдвинулся к восточной окраине Ошмян, обнаружил движение колонны танков и мотопехоты врага, внезапно ударил по ней с тыла и ворвался в местечко. Было подбито не менее пяти немецких танков и 4 противотанковых орудия, особенно отличился взвод старшего лейтенанта М.И.Веденеева. Капитан Новиков захватил легковую автомашину с документами, впоследствии переданными в штаб Западного фронта. Группа полковника И.П.Веркова, действо-вавшая в другом районе, попала в окружение, едва вырвалась из него и была вынуждена с потерями отойти. Выручили их экипажи четырех танков под командой старшего лейтенанта В.И.Вержбицкого. Непосредственно на выручку своего командира Вержбицкий послал экипажи двух Т-34, две других машины поддерживали их огнем. В частности, экипаж сержанта Н.В.Томильченко огнем и гусеницами разбил 7 автомашин с пехотой и несколько броне-транспортеров. Командир второй тридцатьчетверки сержант Зайцев сгорел вместе с экипажем. В оперативной сводке № 7 штаба Западного фронта от 25 июня остатки 5-й танковой дивизии (3 танка, 12 бронемашин и 40 автомашин) были указаны в 5 километрах уже юго-восточнее Молодечно. Сам Верков докладывал командиру дивизии: «Полковнику тов[арищу] Федорову Вышел из окружения с двумя танками и тремя бронемашинами, остальное погибло от ПТО пр[отивни]ка. – Отхожу на Молодечно. – Читал приказ штадива 50 сд и не понял, прошу указаний. – Пр[отивни]к занял Сморгонь [силами] до батальона пехоты с артиллерией и ПТО в 14.00. Полковник Верков 25.6.41 16.05»
Это то самое донесение, которое командир полка написал на обратной стороне распоряжения своего комдива от 23 июня. Неясно, о каком приказе штаба 50-й дивизии идет речь и как И.П.Верков смог с ним ознакомиться. Сама дивизия была еще далеко, но в районе Ошмян, правда, вел разведку ее 6-й разведбат.
В районе Сморгони противника сдерживал взвод орудий младшего лейтенанта Романова. Два Т-34 под командованием секретаря партбюро 9-го полка И.И.Нужного прикрывали курсантов Виленского училища, отходивших по маршруту Сморгонь-Молодечно. Когда танки И.И.Нужного и несколько бронемашин в районе с. Лебедь попали в окружение, на выручку к ним поспешили их товарищи. В яростном бою они подбили три танка, раздавили 10 орудий и несколько автомашин. Кроме самого политрука, храбро сражались лейтенант Ботин, капитан Е.А.Новиков и старший лейтенант Вержбицкий. Но вскоре к противник подошло подкрепление, которое начало охват нашего отряда с целью окружить и уничтожить его. При отходе на переправе через реку два Т-34 застряли без надежды вытащить их, в бронемашину политрука И.И.Нужного попал снаряд. Танкисты, испортив орудия и двигатели техники, забрали пулеметы с дисками, вышли из окружения и прибыли в свою часть, пройдя пешком 80 км.
Еще более результативные действия показал экипаж БТ-7 взвода управления дивизии в составе старшего сержанта Г.А.Найдина и красноармейца Копытова. Заняв огневую позицию в лесу, танкисты подпустили на короткую дистанцию танковую колонну противника. Точными выстрелами были подбиты головная и замыкающая машины колонны. Пользуясь замешательством немцев, геройский экипаж расстрелял и остальные 10 танков. Также героически сражался c врагом сводный отряд истребителей танков из числа бойцов 5-го мотополка, который был сформирован в Молодечно; возглавлял его оперуполномоченный особого отдела дивизии Жихарев. После боев в районе Ошмяны-Сморгонь, где части 5-й танковой дивизии вели героические бои буквально до последнего танка, ее остатки были оттеснены еще дальше на восток. К исходу дня 25 июня части дивизии временно сосредоточились в районе местечка Радошковичи. Устроив на дорогах завалы с целью замедлить продвижение противника, дивизия продолжила отступление по шоссе Минск-Москва, подвергаясь неоднократным бомбардировкам с воздуха.
Так что фактически 25 июня против частей танковой группы Гота на молодечненском направлении продолжали действовать остатки всего лишь одной дивизии, все той же 5-й танковой. Естественно, единичные удачные для нас боестолкновения не могли изменить общую неблагоприятную ситуацию. В результате этих скоротечных боев, являвшихся в тактическом отношении 100 %-ной импровизацией, продвижение на Минск с севера было задержано фактически только на несколько часов, после чего немецкие танки вышли в район Молодечно. Примерно в 20 часов управление 13-й армии было атаковано подразделением 20-й танковой дивизии вермахта с десантом на броне. В завязавшемся ожесточенном бою, в котором приняли участие работники штаба армии и 675-го армейского батальона связи, погибло более половины личного состава батальона и 35 офицеров армейского управления. Противником были захвачены машины с шифровальными документами. Двумя отдельными группами штаб 13-й с трудом сумел выйти из соприкосновения с неприятелем и направился к Минску.
Из донесения зам. начштаба 13-й армии от 26 июня 1941 г. (по событиям 25 июня): «5-я танковая дивизия прикрывала направление Молодечно на линии Сморгонь и не в силах сдерживать противника отходила. К 16 часам в районе Молодечно у командира 5-й танковой дивизии осталось 5 танков и 12 бронемашин».
26 июня остатки 5-й танковой дивизии, вновь предоставленные сами себе, подошли к Ново-Борисову. 5-й артполк в составе 5 орудий занял позицию на западной окраине Ново-Борисова, на этом боевой путь многострадального соединения фактически закончился. По решению Военного Совета Западного фронта остатки ее частей начали сосредотачиватьться в районе Ельни Смоленской области и к 29 июня вывод в тыл был закончен. К 4 июля 5-я насчитывала 2552 бойца и лиц комначсостава, из матчасти сохранились 361 колесная машина, 2 танка БТ-7 и 4 бронемашины. В Ельне же по распоряжениюю Военного Совета из личного состава дивизии было сформировано 105 экипажей, которые отправились на заводы за получением новой матчасти. 6 июля был получен приказ о том, что части должны совершить марш от станции Ельня до станции Калуга, где приступить к формированию новой танковой дивизии в составе 14-го мехкорпуса, выведенного на переформирование после кровопролитных боев в составе 4-й армии (в результате боев под Брестом корпус лишился 22-й танковой, 205-й мотострелковой дивизий и отдельного мотоциклетного полка, остатки которых ушли в Полесье). Марш от Ельни до Калуги был совершен организованно и к указанному в приказе сроку части были сосредоточены в лесу юго-западнее г. Калуга. 11 июля дополнительно было сформировано 117 экипажей, которые убыли из дивизии на танковые заводы. Таким образом, 5-я дала новым танковым частям 222 экипажа. А 18 июля полковнику Ф.Ф.Федорову был, увы, вручен приказ: лучшая в Красной Армии танковая дивизия расформировывалась. Основная масса бойцов и младших командиров к этому времени уже была передана другие части. Оставшиеся в живых воины 5-го гаубичного полка были отправлены на переформировку под Москву. В Кузьминках из них и таких же, как они, был сформирован новый полк, который отбыл на Ленинградский фронт, под Волхов. Часть личного состава 5-го мотострелкового полка (остатки батальона, который сражался за северный алитусский мост) находилась вместе с основными силами дивизии. Участь самого полка была командованию дивизии неизвестна, но ее удалось установить из более поздних, чем политдонесение Г.В.Ушакова, источников.
Старший лейтенант И.Ф.Титков в 41-м командовал ротой в 382-м инженерном батальоне 204-й мотодивизии 11-го мехкорпуса Западного округа. В районе озера Палик (что находится между Борисовом и Лепелем – северо-восточнее Борисова и юго-западнее Лепеля – на территории Минской области прямо по течению Березины) его группа присоединилась к пробивающемуся из-под Алитуса «тому самому» 5-му мотострелковому полку. Общая численность отряда превысила две тысячи бойцов и командиров. В лесу нашли сброшенную с самолета «Правду» с текстом радиообращения Сталина к народу 3 июля 1941 г. Посовещались – оставаться во вражеском тылу партизанить или не оставаться? Перевесило мнение мотострелков (майора Шадунц, замполита старшего батальонного комиссара Зайцева, начштаба капитана Пальчикова): надо выходить на Большую Землю, в Действующую армию. Так написал сам Титков, но совсем по-иному выглядит судьба 5-го МСП в политдонесении политотдела штаба Западного направления от 18 июля 1941 г. Там написано, что 5-й мотострелковый полк после захвата Алитуса оторвался от дивизии и в течение 22 июня дрался с немецкими войсками. Оказавшись в тылу противника, полк начал отход в сторону Минска. 10 июля была найдена листовка на немецком языке, которая была переведена на русский язык и оказалась обращением И.В.Сталина к советскому народу. Прочтя обращение Сталина, майор В.И.Шадунц принял решение перейти на партизанские методы борьбы в тылу противника. Он собрал комсостав, и «каждый командир батальона получил задание по борьбе с фашизмом в тылу». Через линию фронта были посланы делегаты связи, один из них, политрук Парфенов прибыл в штаб Западного направления. Сведения Парфенова и Титкова не стыкуются (увы, привычка «тянуть одеяло на себя» и в годы войны и после нее была присуща и лейтенантам и Маршалам), но не буду заострять на этом внимание. Важно, что 5-й полк и все его командование уцелели, вышли из окружения сами и вывели многие сотни примкнувших к ним военнослужащих.
Судьба комдива 5-й Ф.Ф.Федорова никак не освящена в военно-исторической литературе. После расформирования дивизии Ф.Ф.Федоров был назначен начальником Московского автобронетанкового (АБТ) центра. Затем во главе сводного отряда центра Ф.Ф.Федоров отправился на фронт. Участвовал в обороне Москвы, воевал под Сталинградом и Ленинградом. В конце войны – начальник Соликамского танкового училища. Был награжден медалями за оборону Москвы, Сталинграда и Ленинграда. Умер 20 января 1945 г. во время эпидемии тифа и был похоронен в Камышине Сталинградской области, где тогда проживала его семья.
По материалам из личного архива и рукописи неизданной книги «По следам проигранного сражения. Документальная повесть-хроника о гибели в июне-июле 1941 года 3-й и 10-й армий Западного Особого военного округа РККА и о событиях, так или иначе на это повлиявших и в той или иной степени с этим связанных».
Вопросы направляйте по адресу: expluat@zpes.yantene.ru
