|
|
От
|
Александр
|
|
|
К
|
Samsv
|
|
|
Дата
|
22.12.2003 14:56:00
|
|
|
Рубрики
|
Прочее;
|
|
А вот еще про танки.
Бабаджанян Александр Арменакович, 113 артполк:
«В первые часы войны, 22 июня 1941 года, наш полк понес большие потери личного состава и материальной части. К 6 часам вечера осталось 2 орудия, гаубица 122-мм и пушка 76-мм. Полку была поставлена задача – пройти через горящий Гродно и сосредоточиться на его окраине, в лесу для поддержания 184 стрелкового полка.
В 7 часов вечера мы были готовы к бою. Вдруг со стороны Города донесся грохот танков. Немцы наступают. Но приказа нет открывать огонь. Бойцы 184 полка ручной гранатой поджигают первый танк, однако танки ползут. Я направляю ствол своего орудия на идущего впереди. Мой командир орудия отдает приказ: «4 снаряда, беглый – огонь!». Выпускаю снаряды. В тот момент ползущий слева танк, обстреливая нашу огневую позицию, снес верхнюю часть щита моего орудия и смертельно ранил командира. Танки идут прямо на орудие. Я прекращаю стрельбу. Заряжающий в один миг вытащил из кармана, погибшего командира, ручную гранату, спрятался под куст и оттуда бросил ее под танк. Танк загорелся и остановился. Остальные повернули обратно.
В первый день войны бойцами 184 сп и нашим полком было подбито 14 немецких танков.
Учитывая, что у нас осталось два орудия, боем командовали командир полка подполковник Зайцев и начальник штаба майор Данилов. В этом бою Зайцев погиб. Майор Данилов вручил мне полевую сумку командира, которая до сих пор бережно хранится у меня как светлая память о бесстрашном боевом командире.
Когда бой прекратился, было уже темно. Вместе со мной на позиции находились майор Данилов, капитан Ширяев и два бойца. По приказу майора оставшиеся 2 орудия были взорваны, а мы стали выбираться из окружения. Это было 23 июня».
Дейнега Михаил Андреевич, мл.политрук, секретарь политотдела 56 сд:
«…Я направился к дороге на Лиду. Не успел отойти от вокзала, как в двух-трех километрах высоко вверх взметнулся огненный столб и послышался сильнейший взрыв. Это взорвали склады боеприпасов. Выйдя на дорогу, влился в поток уходивших из Гродно войск и беженцев. Не помню, какое расстояние прошел, когда увидел указатель влево: 113 лап. Я обрадовался, ибо это был артиллерийский полк нашей дивизии. Свернув на указатель, увидел в молодом сосновом лесу группу военных. Среди них был знавший меня замполит полка батальонный комиссар Протасов. Он рассказал, что полк потерял за день почти все орудия, понес очень большие потери в людях, и они собирают теперь остатки полка, что везде неразбериха и паника, ничего не известно о штабе дивизии.
С восходом солнца 23 июня остатки 113 лап возобновили отход. Во время одного из налетов фашистских истребителей я оторвался от этой группы, но смог пристроиться на машину, везшую понтон, и примерно в 9 часов был уже в Лиде».
Андреев Николай Максимович, политрук 113 полка 56 сд:
«После окончания курсов комсостава я был направлен в 113 полк, который находился на тактических учениях под Гродно. Командир полка майор Зайцев, как только начался артналет, посылает меня политруком во вторую батарею для организации обороны. Отойдя от артпарка, батарея заняла огневую позицию и начала окапываться посреди поля прямо во ржи. Командир батареи старший лейтенант Сергей Балашов, словно неуязвимый, спокойно и уверенно управлял подразделением.
Едва утихли разрывы снарядов, на окраине поля появились темно-зеленые цепи гитлеровцев, развернутые в боевой порядок. Они шли во весь рост, с засученными рукавами и с оружием наперевес. Во взаимодействии с пограничниками, которые находились на высотке справа, подпускаем противника поближе и картечью расстреливаем его.
Но бой не утихает. Враг сразу же накрывает нашу позицию мощным артиллерийско-минометным огнем. Три орудия выходят из строя есть раненые. Снова из леса выползают танки. Головной и еще несколько по бокам надвигаются прямо на нашу позицию.
- Огонь! – слышится команда Балашева.
Наводчики орудий, волнуясь, берут на прицел последние танки, бьют по ним, но все мимо и мимо.
Тогда, не выдержав нервного напряжения и сокрушаясь неудачей наводчиков, я отстраняю ближайшего из них от прицельного приспособления. Навожу перекрестие панорамы под башню головного танка, бью, и тоже мимо. Как можно спокойнее беру на прицел выросший перед взором танк и бью в упор, первым снарядом по гусеницам, а вторым в борт. Танк развернулся боком, расстилая лентой гусеницы, еще раз рванулся, как раненый зверь, и замер, объятый огнем и дымом.
Вслед за первым подбиваю и второе чудовище. Вместе с ним вдруг вспыхнула и задымилась еще одна вражеская машина. Это попало в цель и второе орудие.
Рядом раздался треск. Упал смертельно раненый Сергей Балашев. Смерть комбата еще больше ожесточила наши сердца. Сражаемся до последнего вздоха и отбиваем танковую атаку. Что еще последует? Следующая атака? Окружение и уничтожение?
Оценив обстановку, противник овладел высоткой пограничников и обошел нашу позицию с правого фланга. Еще одно мгновение и нашу батарею раздавят танки. Надо немедленно сниматься и менять позицию. Стараемся связаться со своим дивизионом, полком, соседними подразделениями и вновь готовимся к встрече наседающего противника на новом рубеже.
Так самоотверженно сражались артиллеристы в неравных жестоких боях с наступающими фашистскими полчищами под Гродно, Волковыском, Слонимом, Столбцами. На восточном берегу Немана занимаемая позиция стала последним рубежом нашей батареи. Здесь сражались насмерть, пока оставались целыми последние два орудия, их боевые расчеты. Пока ослепительный сноп огня не сбил меня с ног и не погасил мне свет.
Но всем смертям назло, суждено было выжить и с помощью старшего сержанта Василия Беляева встать на ноги и преодолеть сотни километров по территории занятой врагом…»
Коваль Александр Моисеевич, лейтенант 113 лап:
«Наш полк перед войной был переброшен с Лиды ближе к Государственной границе. Бойцы жили в палатках. 20 июня командованию было приказано выделить из каждой батареи по одному орудию и командира огневого взвода для инженерного оборудования боевых позиций на приграничном рубеже. В это время я имел звание лейтенанта и был назначен старшим на батарее.
Наша артиллерия находилась на конной тяге. Одно орудие тянули три пары лошадей. С 20 на 21 июня батареи вышли на заданные позиции и приступили к инженерному оборудованию наблюдательных и огневых пунктов.
Остальной состав полка находился в лагерях под Гродно. Пехотные части тоже были в лагерях. Когда прозвучали оглушительные разрывы снарядов, мы стали занимать огневые позиции и наблюдательные пункты. Однако много забот доставили лошади. В испуге многие разбежались. Их ловили, запрягали, отдельные лошади были убиты. Например, у моего орудия вместо трех пар остались только две.
Разгорелся сильный бой. Отражением атаки противника руководил командир артполка майор Зайцев. Он на виду у всех, в том числе и неприятеля, ездил верхом на лошади по боевым порядкам, и естественно, не уберегся, был убит.
К обеду после неоднократных атак в расчете осталось только 2 человека – я и наводчик. Мы навели орудие и прямой наводкой стали расстреливать танки. Несколько танков были подбиты, остальные спрятались в укрытие. Противник не мог не заметить наше орудие и открыл по нему огонь. Орудие было разбито, а я ранен осколком снаряда.
Помню один из оставшихся в живых наводчик вынес меня с поля боя и доставил в полковой лазарет. Отсюда я попал в Лиду, а потом в Орел. Всю войну прошел в 23 артполку 4 гвардейской стрелковой дивизии, удостоен звания Героя Советского Союза».
Зубенко Степан Савельевич, топограф 75 гап 27 сд.
"...К обеду 24 июня нельзя было разобрать, где наши позиции, а где немецкие. 27 сд, после неожиданного удара с фланга, получила прикз мелкими группами отходить на рубеж реки Лососянка... Около 10 часов утра я с группой разведвзвода выдвинулся на точку, откуда просматривалась значительная часть позиций нашей дивизии. К нам подтянули связь с огневой 75 гап. В скором времени заметил танковую колонну, вышедшую на дорогу Стародубовая. Батарея 122 мм гаубиц открыла по ним огонь, один танк окутался черным дымом"