|
|
От
|
ВАСИЛИЙ БАРДОВ
|
|
|
К
|
All
|
|
|
Дата
|
20.02.2004 13:18:00
|
|
|
Рубрики
|
Прочее;
|
|
ПРОДОЛЖЕНИЕ ИНТЕРВЬЮ С С.ДОЛГШИНЫМ
Маршал Скрипко
«По целям ближним и дальним»:
«В сложной напряженной боевой обстановке 11-ю смешанную авиадивизию возглавил подп-к Гордиенко, командовавший до этого 127-м ИАПом. Получив донесение от поста ВНОС о том, что немецкие СЛ-ты держат курс на аэродром, где базировался 16-й СББАП, Гордиенко поднял 127-й ИАП на перехват. В районе н/пунктов Черлена, Мосты и Гродно, летчики этого полка дерзко атаковали группы СЛ-тов противника и сбили 4 бомбардировщика, 3 истребителя, потеряв 4 свои машины. Немецкие бомбардировщики, сопровождаемые истребителями (численностью от 10 до 30 СЛ неоднократно подвергали налетам все 6 аэродромов 11-й смешанной авиадивизии».
БАРДОВ: «А у вас в дивизии 6 аэродромов было»?
ДОЛГУШИН: «Да, каких 6?! 4 аэродрома»!
СКРИПКО: «Над аэродромами дивизии не прекращались упорные бои. В результате летчики 122-го и 127-го полков за первый день войны в воздушных боях сбили 35 немецких СЛ, в т.ч. 17 «Ме-109», 11 «Ме-110» и 7 «Ю-88» (по данным ЦАМО).
ДОЛГУШИН: «То, что Гордиенко поднимал (127-й – В.Б.) полк – я не знаю».
СКРИПКО: «К-р эскадрильи 127-го полка л-т Жуковский (впоследствии – генерал) … в течении 22-го июня сбил 4 СЛ врага (по данным ЦАМО)».
ДОЛГУШИН: «Не знаю. Скрипко тогда командиром корпуса был»?!
БАРДОВ: «Да, дальнебомбардировочного. А Данилова Вы знали»?
ДОЛГУШИН: «Каво»?
БАРДОВ: «Данилова из 127-го…»
ДОЛГУШИН: «Нет: я летчиков 127-го полка не знал абсолютно, не считая Кости Трещева – мы же вместе «Качу» (авиашколу в Крыму у реки Каче – В.Б.) кончали и приехали… Получилось так: нас прибыло 23 человека качинцев. Когда начались полеты… Командир полка у нас был п-к Гиль. Он уехал поработать к военному атташе в Германию. Какую должность он там занимал я не знаю, но улетели из Германии они только 21-го июня. И вот после нево-то и был у нас Николаев. А перед этим командовал Уханев – ево заместитель. А 127-й полк я не знал. Трещева я знал, потому что «Качу» кончали в одном звене».
БАРДОВ: «А когда Вы из г. Лида перелетели на его аэродром, Вы случайно его не встречали там»?
ДОЛГУШИН: «Нет, куда там».
БАРДОВ: «А уезжали потом из Лиды все вместе – летчики 122-го и 127-го полков сели на машины и все уехали»?
ДОЛГУШИН: «Да».
БАРДОВ: «А какова была судьба Николаева»?
ДОЛГУШИН: «Он тоже вместе с нами ехал в Москву и в Рязань когда уезжали – вместе. И он так и остался. Но в Рязани полк стал 30-тисамолетный вместо 72-х. Всех остальных летчиков отправили в Борисоглебск, а в Рязани осталось только 30 летчиков. В т.ч и я остался и Семенов меня взял».
БАРДОВ: «А Ваш напарник, с которым Вы пытались взлететь…»
ДОЛГУШИН: «Макаров? Получилось так: он был отправлен… Он летчик «сильный», но зимой перед войной, натворил («дел») и его чуть под суд не отдали».
БАРДОВ: «По молодости»?!
ДОЛГУШИН: «Ну, да. «Пятно» на него легло. А в 1941 г., когда мы «сидели» в Селах, после того как мы были отдельной эскадрильей, мы уже перешли в полк. С Рязани когда мы взлетели, полк сел в Монино тремя эскадрильями. А в Монино говорят: 2 эскадрильи в полку остается, а нашу эскадрилью сделали отдельной. Полк сел в район г. Белый, а мы – в Царево займище. И только в августе наша эскадрилья перешла… Формировался 180-й полк в Туле. А потом эскадрили все разобрали и осталось управление полка. И вот в начале августа это управление полка перебросили в Селы (между Ржевом и Великими Луками), а нас собралось 4 эскадрильи: 2 на МиГ-3 (Семенов и Хлысов) и 2 на И-16 (Тимофеев и ст.л-т Копец). Вот эти 3 эскадрильи полковые «сидели» в Селах, а Копец «сидел» на И-16 в Панифоль (это недалеко, почти на ж/д – километров 8 от нас). И вот как то «пришел» гофрированный разведчик, кажется Як-22. Сошел уже садиться к нам, а МиГ-3 его перехватил и гоняет по аэродрому».
БАРДОВ: «Не давал даже сесть»?!
ДОЛГУШИН: «Не дает – стреляет. Семенов мне говорит: «Взлети и отгони»!
БАРДОВ: «Истребитель»?!
ДОЛГУШИН: «Ну да. А я - на И-16. Я «подошел» к нему»…
БАРДОВ: «Радиосвязи никакой»?
ДОЛГУШИН: «Никакой связи нету - ничево! Я «подошел» к нему, смотрю: «морда» Сережки Макарова».
БАРДОВ: «А у вас кабины были застекленные или открытые»?
ДОЛГУШИН: «Открытые. А на МиГ-3 можно было закрыться, но на скорости даже 280 км/ч и выше – (фонарь) не открыть. Поэтому даже если тебя подбили, нужно скорость установить 250-220 км/ч – тогда фонарь откроешь, а так – не откроешь. Поэтому фонари сбрасывали «к чертовой матери» - зачем лишнее возить! И лишний вес, а главное - сопротивление. Я из кабины И-16 смотрю – Макаров.
Я «подошел» и показываю ему: «Тупой! Дурак»! Смотрю: «морда» улыбается – он меня узнал тоже. Очки я снял и он снял и узнали друг друга. Я ему показываю: «Что же ты делаешь»?! Он отошел, сделал «бочку» и садиться к себе на аэродром. Я когда сел и говорю Семенову (а летчики нам нужны в эскадрильи были): «Встретил своего товарища». Рассказал историю его, что до войны мы все время летали вместе, летчик он изумительный, парень прекрасный – давайте его возьмем»! Семенов говорит: «Ну после такой рекомендации твоей тут уж деваться некуда»! Доложили командиру полка. Я рассказал все это дело про нево: что я ево знаю, что мы и спали вместе и войну вместе начинали – давайте ево возьмем! Сергеев (командир полка) говорит: «Ладно. Раз Долгушин (а Долгушин уже был авторитет – сбитые самолеты)».
БАРДОВ: «У Вас между прочим опыт войны с немцами над нашей территорией (без учета опыта Семенова в Испании) был побольше, чем у самого Семенова, т.к Семенов начал воевать после встречи с Вами, а Вы с 22-го июня».
ДОЛГУШИН: «Но Семенов все же ГСС! В Испании… и в Финляндии он же «героя» получил. А в Испании он взлетал на И-16 и мотор отказал и он в окно здания влетел мотором. Поломался крепко. Плоскости остались, он поломался, а фюзеляж влетел в квартиру на 3-м этаже. Поэтому он был награжден орденом Крассного знамени в Испании. А потом в Финляндии он получил «героя».
Ну а тут уже судьба свела.
Вот так вот Макаров оказался рядом со мной.
…потом он уехал. Я ево сам готовил к выпуску на МиГ-3. Ну а что, я - знаю, какой (он) летчик был – что для него этот СЛ – МиГ-3, как и для меня был! Я начал войну имея налет 240 часов, это за 1940-1941 г. Летал: высоту освоил, строй, маршрут, ночь и (Макаров) тоже самое».
БАРДОВ: «А как по наземным целям вас учили работать? Что представляли собой тренеровки «работы по наземным целям – как у вас это было? На истребителях по наземным целям вас учили «работать»»?
ДОЛГУШИН: «Да».
БАРДОВ: «А что это представляло собой»?
ДОЛГУШИН: «Бывало так:
- подвесные баки одевались,
- уходишь, по маршруту идешь,
- на высоту на «потолок»,
- оттуда спускаешся,
- заходишь на полигон,
- отстрелялся из пушек,
- а потом – по конусу из пулеметов
- и садишся».
БАРДОВ: «Интересно, а где ваш полигон был»?
ДОЛГУШИН: «На северо-востоке г. Лида была какая-то площадка. А в Новом Дворе – тоже самое, севернее какая-то поляна была, недалеко – километра 2,5».
БАРДОВ: «А как Макаров проявил себя 22-го июня, когда вы из г. Лида полетели опять с полком»?
ДОЛГУШИН: «Он остался без СЛ-та».
БАРДОВ: «Так у него мотор при первом взлете, когда он не смог его запустить, вышел из строя окончательно»?
ДОЛГУШИН: «Нет – запустил и улетел вместе с эскадрильей. И я когда прилетел, он уже был. И 23-го тоже СЛ-ты вместе стояли».
БАРДОВ: «А Вам за 22-е июня удалось сбить 2 СЛ-та»?
ДОЛГУШИН: «Да: Физлер-Шторх – это утром рано, а Ю-88 в районе моста».
БАРДОВ: «А куда, упал этот Ю-88, Вы видели»?
ДОЛГУШИН: «Видел: севернее, почти что на западном берегу Немана».
БАРДОВ: «А Макарову удалось кого-нибудь сбить за первый день войны»?
ДОЛГУШИН: «Нет, не помню я. А 127-й полк: встретились на (их в Лесище – В.Б.) аэродроме. Я – в своей группе И-16-х, они отдельно».
БАРДОВ: «А ваш командир полка полетел с вами из Лиды на аэродром 127-го полка»?
ДОЛГУШИН: «А он полетел туда сразу из Н.Двора.
В Н.Дворе с севера стояла деревушка. Там был магазин. Так вот, когда мы улетели, по тех.составу «били» с чердака этого магазина из пулемета, а когда 23-го уходили из г.Лида, на краю авиагородка, тоже самое - был магазин и с чердака этого магазина «били» поляки по нашим бегающим женам, детям и тем, кто там был – строчили из ПМ-та».
БАРДОВ: «А противодействие им какое-нибудь ваши товарищи пытались оказать»?
ДОЛГУШИН: «А какое там! Мы улетели, все на машинах уехали – и база уехала, военных то не оставалось – только жены и дети. Их потом эвакуировали часть – я не знаю подробности: что, как, но знаю, что увезли. Вот был такой зам. командира эскадрильи Гужин – у него жена только 20-го июня родила в Лиде. Так вот ее успели – погрузили пока бегали и вывозили на станции и в городке. Ж/д-то к городку подходила – или там грузили, но факт в том, что вывезли, а что не вывезли, я не знаю, но то, что «били»… Вся связь 22-го июня была порезана и для того, чтобы соединиться с дивизией, Петька Огоньков то первый на рассвете взлетел в Лиду, чтобы доложить командиру дивизии, какое состояние полка, а связи никакой небыло – ни радио»... Он прилетел успешно, доложил, какое состояние полка, но не вернулся в полк и так остался там, а когда был первый налет на лидский аэродром (когда мы СЛ-ты разруливали и когда ранили командира дивизии и его заместителя) Огонькова убили в кабине его Сл-та».
БАРДОВ: «А Вы помните, фамилии пилотов вашего полка, которым кроме Вас удалось сбить немецкие СЛ-ты»?
ДОЛГУШИН: «Нет – там была такая «каша» (которую товарищам Сергея Федоровича пришлось кое из-за кого «расхлебывать» – В.Б.), сами понимаете – одни взлетают… 1-я эскадрилья начала взлетать первой, потому, что она находилась рядом с палатками: палатки, аэродром, а потом была липовая аллея. И вот они за этими липами 1-я эскадрилья, их СЛ-ты от этих лип были буквально в 15-20 м от палаток.
Поэтому они первые изготовились, а нам нужно было еще перебежать аэродром, а потом только уже в СЛ-ты сесть. 1-я эскадрилья начала взлетать первой и когда уже взлетели, начали взлетать и другие эскадрильи – тут уже налеты прекратились. И уже все: началась «драка», немцы поняли… И потом, они увидели… Им же по радио все это дело шпионы наверняка сказали, что полк ушел с аэродрома. И вот эта шестерка (когда я взлетал, которые кружились), на меня абсолютно не обратили внимания – они готовились сесть на этот аэродром и они кружили.
…нигде этого в печати нет».
БАРДОВ: «Есть! Я привез (к вам в Москву) книгу и я Вам ее принесу. Хотите»?
ДОЛГУШИН: «Ладно. Я знаю это: 10-го числа (Сталин) прямо всем этим выпускникам академии прямо сказал: «Война на днях начнется! Я вам точно не могу сказать, но война «на носу». Поэтому прийдете в свои полки, подразделения – готовьтесь к войне»! Он прямо так и сказал! Это было 8-го: совещание командиров корпусов, на котором присутствовал Скрипко, и он в своей книге пишет (у меня есть она) про это совещание. Я про это узнал в 1968 году. Мы проводили учения на границе с Китаем. И вечером, когда уже поздно было, командующий войсками, Ященко, говорит: «Сергей Федорович – будем у тебя ужинать». А у меня всегда автобус оборудованный и вертолеты то у меня – я ж мог всегда и продукты и любую водку»…
БАРДОВ: «А, интересно, какие тогда вертолеты были»?
ДОЛГУШИН: «У меня были Ми-4 и Ми-6, Ми-1. Но на китайскую границу мы Ми-1 не брали – Ми-4.
Так вот как было: я себе рюмку водки наливаю, а он себе пивную кружку. Выпивал он все это дело, потом ногу зажаренную баранью съест и потом мы начинаем работать. И вот он мне и рассказал про это совещание 10-го мая, потому что он и был одним из этих выпускников. Вот откуда я в первый раз про это узнал. А потом уже вот этот Скрипко написал, что 8-го числа были собраны, а до сих пор еще в публикации большой этого нет, а все говорят: «Сталин не знал то-то, то-то»... А оказывается, вот»…