От badger Ответить на сообщение
К All Ответить по почте
Дата 22.01.2016 12:09:12 Найти в дереве
Рубрики WWII; Артиллерия; Версия для печати

Артиллерийская страшилка от Георгия Яковлевича Бакланова ( он же Фридман )

Речь идёт о одном моменте из "Пядь земли" (о днестровских плацдармах летом 1944 речь):

Перед утром темнота сгущается. Танков не слышно. Повсюду на плацдарме стрекочут в траве кузнечики, и воздух звенит от них.
Постепенно небо над высотами отделяется от земли, и становятся различимы какие-то странные предметы, похожие на наклоненные телеграфные столбы. Поднялся ветер. Мигают и меркнут звезды. Один радист спит, свернувшись в окопе, другой борется со сном у щитка рации, и лицо его после ночи кажется измученным и бледным. Начинает рассветать. Воздух посвежел от росы и влажен; это чувствуется лицом. И шинели наши, и волосы влажны.
А когда я провел по холодному стволу автомата, ладонь стала мокрой.
Теперь уже можно различить, что это не столбы, а пушки с задранными вверх стволами. Они стоят открыто на высотах, как никогда не стоит артиллерия.
И вот первый луч солнца из-за Днестра вспыхнул на стволе пушки, и мы видим, что это не немецкие, а наши стопятидесятидвухмиллиметровые орудия, а на их задранных вверх стволах повешены артиллеристы. В стереотрубу они хорошо видны. Распоясанные, босые, как будто старающиеся достать землю пальцами ног, с опущенными вдоль тела руками, головы склонены к плечу, они мерно покачиваются на ветру, поворачивая к нам свои мертвые лица, освещенные восходящим солнцем. Это, наверно, с того плацдарма приволокли захваченную батарею, втащили на высоты и на стволах, захлестнув веревки за дульные тормоза, повесили батарейцев в устрашение нам.
Пять часов. Тихо. Я спускаюсь в землянку. Над столом на стене — ходики. Разведчики привезли нам их из-за Днестра. Над циферблатом пара глаз со сверкающими белками. Качается маятник, слева направо бегают веселые белки: тик-так! тик-так!.. Я вдруг замечаю, что сижу, опершись локтями о колени, сжав в ладонях виски. Поспешно достаю табак, скручиваю папиросу. Как я все же не умею владеть собой при людях! Ложусь на спину и курю. Над моим лицом накат в одно нетолстое бревно. Выше — слой земли. Мину он еще выдержит. И то легкую. Снаряд разнесет его.
Неужели на том плацдарме все кончено? Я представляю себе, как их вешали. По времени это, очевидно, было тогда, когда мы сидели с Бабиным и разговаривали. А в полукилометре отсюда им надели веревки на шеи и подъемным механизмом начали подымать ствол, как это обычно делают при стрельбе на дальние расстояния. А они стояли босые. Сначала подымался один ствол, потом натянулась веревка, потом человек начал отрываться от земли. Почему в такие минуты люди стоят? Им дают лопаты, и они сами роют себе могилу. Ведь у них железные лопаты в руках. Что это, покорность или великое презрение? Люди умирают с песней. Кричат под залпами вещие слова, которых не слышно за выстрелами. Почему не борются? Или есть что-то такое, что не может переступить человек, оставаясь человеком? Фашисты переступили. Рассказывают, даже в газовых камерах люди оставались людьми. Матери, сдавливая друг друга телами, пытались освободить детям место, чтоб им не тесно было стоять. Там, в темноте, когда пускали газ и смерть душила людей, с какой яркой силой среди них, обреченных, вспыхивали человечность и любовь! И немцы учли это. Потом они уже казнили детей отдельно. Потому что матери, видя смерть своих детей, становились опасны. Даже это они учли! Бывала холера, бывала чума, это — фашизм.

http://militera.lib.ru/prose/russian/baklanov6/02.html

Существуют ли документальные подтверждения подобного варианта ? Или всё же это именно "страшилка" в чистом виде ? Бакланов сам служил в артиллерии, и, в принципе говоря, в "Пядь земли" есть масса пересечений, указывающих на автобиографичность произведения, это и упоминание Воронежа, как родного города ГГ, и упоминание ранения ГГ в боях за Запорожье, и совпадение должности ГГ и самого Бакланова.

В книге есть и другие, явные, старшилки:

Ночью от нас забирают медсанбат. К нам из-за Днестра переправляется противотанковая артиллерия. Одна батарея низких длинноствольных пятидесятисемимиллиметровых пушек становится позади нашего НП. Артиллеристы — молодые широкогрудые ребята — роют огневые позиции в кукурузе, расспрашивают нас про немцев. Хорошего они ничего не ждут: истребители танков. Их кидают всякий раз туда, где немцы будут наносить танковый удар. Но нам с ними становится уверенней.
От них мы узнаем первые сведения. Будто бы еще до рассвета на том плацдарме немецкие танки ворвались в медсанбат. Раненых расстреливали прямо в землянках.
Тех, кто выползал наружу, давили гусеницами. Говорят, врач пытался защитить их. В люке танка поднялся офицер, спокойно застрелил его из пистолета. Спаслись только две медсестры: на рассвете в одних рубашках они переплыли Днестр.
— Сколько километров тот плацдарм? — спрашиваю я.
— Одиннадцать по фронту, девять в глубину. Одиннадцать на девять — это девяносто девять квадратных километров. Почти сто! По сравнению с нами — целое государство. Наш плацдарм, как его ни крути, как ни меряй, хоть в ширину, хоть в глубину,— полтора квадратных километра земли. Если немцы теми же силами навалятся на нас, дело наше плохо.

http://militera.lib.ru/prose/russian/baklanov6/02.html

немецкий танкист, расстреливающий врачей прямо из люка танка из пистолета - это, наверное, всё же именно сташилка, но здесь ГГ "пересказывает" с чужих слов, по тексту книги, а вот "повешенных на стволах артиллеристов" видит своими глазами.


P.S. Желающих сообщить, что Бакланов либераст и очернитель - прошу не переживать, я в курсе :), но это было уже в поздние времена, а "Пядь земли" и "Южнее главного удара" - это совсем ранние произведения и во многом явно автобиографичные.