"Зависимость потерь войск от уровня военного искусства и умелого использования его принципов была установлена давно. В интересном исследовании Ф. Сурина отмечается: «Уменьшалась убыль на той стороне, на которой предводитель был более талантлив и искусен – при одинаковых остальных условиях… Сторона, отставшая от противника в стратегическом и тактическом образовании, в искусстве, – несла большие потери, позволяла противнику быстрее кончить или выиграть кампанию с наименьшими затратами»{1}.
Представляется полезным привести здесь некоторые выводы Сурина об ошибках в применении принципов военного искусства со стороны командного состава, которые привели к тяжелым потерям личного состава. Несмотря на то, что эти выводы были сделаны в прошлом веке, подобные ошибки имели место и в войнах ХХ века.
«Начальник, – писал Сурин, – который действует «наудалую», старается «схватить быка за рога», не советует своим войскам прятаться и долго ожидать огнестрельной подготовки, не избегать бесполезного боя, но посылает в штыки три полка против целой неприятельской армии, отлично вооруженной и укрепившейся..., легко приобретает славу решительного, храброго, энергичного... Напротив, если вместо штыковой и фронтальной атаки военачальник заставит противника без боя удалиться (посредством, например, обхода, действий на сообщение противника), – то лишается возможности написать реляции с эффектными атаками и взятием с боя никому ненужной горы или деревни, вместе с этим потеряется случаи получить награду или хорошую репутацию».
Каждую занятую неприятелем гору, деревню, позицию, – писал Ф. Сурин, – штурмовали, осаждали, старались взять только потому, что там засел неприятель, хотя цели можно было бы достигнуть, обойдя такие места, оставляя их под надзором тыловых войск.
В мирное время, отмечает Ф. Сурки, фельдфебельская способность, расторопность и умение сбыть с рук смотр, парад, развод, церемониальный марш не должны давать репутации хорошего полководца, хорошего начальника. При существующих теперь взглядах, — писал Сурин, — пришлось бы считать Наполеона неспособным к строевой службе потому что он не в силах был применять и знать, например, устав батальонного учения своей пехоты. При попытке провести такое учение Наполеон произвел такой беспорядок и такую путаницу, что, сконфуженный, удалился с учебного поля, приказав командиру батальона «распутать». В строю, констатировал Сурин, менее ценятся военные таланты и обширные военные познания, чем фельдфебельские достоинства, не имеющие ничего общего с рациональной подготовкой войск к бою, с прямым и главным назначением войск. Добавим от себя, что в ХХ веке стали делать порой карьеру, наряду с людьми, обладающими «фельдфебельскими достоинствами», также командиры, обладающие способностями к строительству и оборудованию казарм, учебных полей, классов, парков, жилых домов и т. п. Эти способности, конечно, нужны в мирное время, но они не должны становиться выше способностей к управлению войсками в бою и операции. В царской армии на продвижение по службе оказывали также влияние дворянское происхождение офицеров, родственные связи и личные взаимоотношения со старшими начальниками. Например, сыновья и другие родственники крупных военачальников почти автоматически, значительно быстрее своих сверстников, становились генералами, хотя знания ведь по наследству не передаются.
В силу изложенного, с началом каждой большой войны многие военачальники мирного времени оказывались неспособными управлять войсками в бою и операции и на их место выдвигались другие, более способны е офицеры и генералы. Такая «переоценка ценностей» происходила в прошлом далеко не безболезненно и наносила колоссальный ущерб боеспособности войск, приводила к неоправданным жертвам и потерям. В будущей ядерной войне такая «традиция» вызвала бы последствия значительно более тяжелые, чем в прошлых войнах".
1. Ф. Сурин. Уменьшение убыли на войне средствами военного искусства. Казань, 1878, стр. 11, 12.
Савкин В. Е. основные принципы оперативного искусства и тактики. М., Воениздат, 1972. С. 193-194.
