От Locke Ответить на сообщение
К SSC
Дата 30.06.2020 09:33:04 Найти в дереве
Рубрики WWII; Флот; 1941; Версия для печати

Ну да, "лучше вообще не принять решение, чем принять неправильное"


>Наш флот проиграл свою войну (и не только минную) конкретно в оперативном управлении и "конкуренции" с врагом - динамическое изменение ситуации и инновации со стороны противника даже осознавались крайне тяжело, а уж осознанная реакция на эти воздействия у флотских была совсем замедленная. Наши флотские начальники всех рангов в войну продемонстрировали крайне ригидное мышление, и это невыгодно отличало наш флот от остальных флотов ВМВ. Был ли источник проблемы в уровне культуры, коммунизме, Сталине или в чём другом - вопрос очень дискуссионный.

Это и есть доктринальная проблема "завышенной цены ошибки": когда любая ошибка воспринимается как тотальная, и что в системе становления военного мировоззрения, любого, имеет место на начальной стадии подготовки в фазе "принудительного лишения инициативы" - что бы ты ни сделал или не сделал, всё считается неправильным. Ну, грубо говоря логика Boot Camp - когда сержанты орут и пр. На стадии больших призывных армий это необходимое действо: единственный общий знаменатель для всех в казарме/кубрики это вина без вины, ни в чем другом этого добиться нельзя. Но если потом отобранную таким образом инициативу человеку не вернуть - он так навсегда и останется нерешительным, потому что любое решение сам будет считать недостаточно правильным, а значит, наказуемым. Возвращается инициатива через младшее командирство: когда сержант/старшина прав ВСЕГДА, с точки зрения рядового/матроса, и именно этот сержант/старшина и является судьёй. При этом важно, чтобы рядовой не видел, не понимал что и сержанта тоже судит кто-то сверху. Таким образом человек понимает, что можно принимать и неправильные решения, и сильно неправильные, и ничего страшного. Так вот, это возможно только в системе единоначалия, строгой военной - и только военной - иерархии. А когда оказывается, что единоначалия нет, что есть параллельная политическая структура, и в таком двоевластии возможны и часты ситуации, когда правильное военное решение оказывается неправильным политическим и за него наказывают куда жестче - вот тут любой военный интуитивно и старается вернуться к безинициативности. Почему-то на флоте это работало глубже, чем где-либо еще: вероятно потому, что флот в принципе не допускали в политику, то есть в системе военного воспитания комсостава возврат инициативы произошел, а в политической для флота - нет: все всегда неправильно. Ну и наличие в составе кадров флота большого количества инженерных должностей, где вот эта парадигма "лучше вообще не принять решение, чем принять неправильное решение", правда, в несколько ином виде "из всех цен инженерной ошибки - на стадиях конструирования, производства, эксплуатации, ремонта и контроля - самой высокой является цена ошибки эксплуатации, потому что она ведет к затратам на ремонт и контроль, что сопоставимо с затратами на конструирование и производство". То есть офицер флота, в принципе более набитый инженерными знаниями, очень озабочен как бы чего не сломать, и одно дело отвертка забытая на полу в кабине полуторки, совсем другое - в цилиндре дизеля ПЛ. Инженеру-эксплуатанту ошибаться нельзя, на этой стадии любой контроль лежит на нём же. Но главное - все же в опасении принять командирское решение, за которое прилетит по политической линии, причем всегда непонятно, за что именно. Армейцам и летунам возможно политическая картина была яснее - в конце концов, политбойцы в сапогах знали, умели и переживали практически то же, что и комсостав. Политбойцы в ботинках знали и умели, как показывает практика, во флотских делах куда меньше, чем комсостав...
Я полагаю, что вот эта оперативная тупизна как таковая может быть объяснена такими рассуждениями. Впрочем, именно относительно ПМО я не откажусь и от его стратегического значения - тут было важно иметь доктрину. Где угодно еще может и не настолько критично, а здесь - критично.